Воин кровавых времен
Шрифт:
«Гораздо большее!» Воин-Пророк улыбнулся ее губами. — Мы должны убить их, — произнес ее голос.
Тварь, именуемая Сарцеллом, спешила по темным улицам к холму, на котором квартировали экзальт-генерал и его Колонны. Письмо Конфаса было кратким и простым: «Приходите скорее. Опасность ширится». Конфас не потрудился подписать письмо, но в этом не было необходимости. Его каллиграфический почерк ни с чем нельзя было спутать.
Сарцелл свернул на узкую улочку, пропахшую немытыми людьми. Очередные айнрити-отщепенцы.
Когда Сарцелл двинулся мимо голодающих бедолаг, они принялись подниматься на ноги. Они собрались вокруг него, протягивая немытые ладони и хватая его за рукава. «Подайте, — стонали и бормотали они. — Пода-а-айте!» Сарцелл растолкал их. Нескольких самых настойчивых пришлось ударить. Не то чтобы они вызывали у него особое недовольство — они часто оказывались полезны, когда его голод делался слишком силен. Никто не хватится нищего.
А кроме того, они являли собой живое напоминание о том, что представляют из себя люди на самом деле.
Бледные руки в награбленных шелках. Жалобные крики, звенящие в темноте. А потом какой-то оказавшийся рядом с Сарцеллом человек произнес сиплым голосом пьяницы:
— Истина сияет.
— Что? — огрызнулся Сарцелл, резко останавливаясь.
Он схватил говорившего за плечи и с силой вздернул ему голову. Невзирая на следы побоев, на его лице не читалось смирения — отнюдь. Взгляд его был твердым, словно сталь. Сарцелл понял, что этот человек сам кого хочешь ударит.
— Истина, — сказал человек, — не умирает.
— Это что? — поинтересовался Сарцелл, отпуская воина. — Ограбление?
Человек со стальным взглядом покачал головой.
— А! — произнес Сарцелл.
До него вдруг дошло.
— Ты принадлежишь ему… Как там вы себя называете? — Заудуньяни.
Человек улыбнулся, и на миг Сарцеллу показалось, что он никогда еще не видел улыбки страшнее: бледные губы сжались, образовав тонкую, бесстрастную линию.
Потом Сарцелл вспомнил, для чего его создали. Как он мог забыть, что он такое? Его фаллос под штанами затвердел…
— Рабы Воина-Пророка, — презрительно фыркнув, сказал он. — А вы вообще знаете, что я такое?
— Мертвец, — произнес кто-то сзади.
Сарцелл расхохотался, водя взглядом по шеям, которые он свернет. Какой экстаз! Как он изольется ему на бедро! Он был в этом уверен.
«Да! Сразу со столькими! Наконец-то…»
Но хорошее настроение мгновенно покинуло его, как только он снова натолкнулся на взгляд человека с железными глазами. Лицо под маской человека дернулось от непонимания. «Они не…»
Что-то хлынуло на него сверху… Внезапно Сарцелл промок до нитки. Масло! Они облили его маслом! Он огляделся по сторонам, сдувая жидкость с губ, стряхивая с кончиков пальцев. Он увидел, что его будущие убийцы тоже в масле.
— Идиоты! — крикнул он. — Подожгите меня — и вы сгорите сами!
В последний миг Сарцелл
Но вместо того чтобы упасть, человек метнулся вперед и крепко вцепился в Сарцелла. Древко стрелы, оказавшись между ними, сломалось. Одна горящая грудь столкнулась с другой.
Пламя поглотило их обоих. Тварь, именуемая Сарцеллом, взвыла и завизжала. Она в ужасе уставилась на стальные глаза, окруженные ярким пламенем…
— Истина… — прошептал человек.
Икурей Конфас выглядел сейчас как дитя; нагой, он свернулся клубком под простынями, голова слегка запрокинулась назад, как будто во сне он вглядывался в небо. Генерал Мартем стоял в тени и смотрел на спящего экзальт-генерала, безмолвно повторяя приказ, что привел его сюда — с ножом в руке.
«Сегодня ночью, Мартем, я протяну руку…»
Это не было похоже ни на один приказ, который отдавали ему до нынешнего момента.
Большую часть жизни Мартем получал приказы. Неважно, сколь жалким или величественным был их источник, — приказы, которые он исполнял, всегда исходили откуда-то,из обессиленного и развращенного мира: от сварливых офицеров, злопамятных чиновников, тщеславных генералов… В результате его часто посещала мысль, роковая для человека, которому от рождения предназначено служить: «Я лучше тех, кому подчиняюсь».
Но приказ, который он получил этой ночью…
«Сегодня ночью, Мартем…»
Он пришел ниоткуда, из-за кругов этого мира…
«Я возьму жизнь».
Ответ на подобный вопрос, как решил Мартем, был не просто сродни поклонению — это было само поклонение, обретшее плоть. Все, что обладало смыслом — как теперь ему казалось, — было разновидностью молитвы.
Уроки Воина-Пророка.
Мартем вскинул нож. Тот блеснул в лунном свете и на краткий миг отбросил тень на горло Конфаса. Глазами души Мартем увидел императорского наследника мертвым: прекрасные губы приоткрылись в памяти о последнем вздохе, остекленевшие глаза смотрят куда-то далеко, вовне. Он увидел кровь, собравшуюся лужицами в складках льняных простыней, словно вода между лепестками лотоса. Генерал оглядел роскошную спальню, и смутно различимые фрески заплясали по стенам, а темные ковры заскользили по полу. Интересно, будет ли это место казаться более скромным, когда они обнаружат его труп на окровавленных простынях?
Приказы. Благодаря им голос мог сделаться армией, а вздох — кровью.
«Думай о том, как долго ты желал его смерти!»
Ужас и веселье.
«Ты — человек практичный. Ударь и покончи с этим!»
Конфас застонал и заворочался, словно нагая девственница под покрывалом. Веки его затрепетали, и глаза открылись. Уставились на генерала с тупым непониманием. Метнулись к обвиняющему ножу.
— Мартем? — выдохнул молодой человек.
— Истина, — проскрежетал генерал, нанося удар.