Воин Сновидений
Шрифт:
– Как я выгляжу?
Сати устроилась поудобнее, подперла щеку ладонью и уставилась на пустое кресло Хамера: голос снова доносился именно оттуда.
– Ну да. Какие у тебя глаза, волосы… в общем, опиши-ка свою внешность!
Джулис немного помолчал, потом кашлянул.
– А зачем? – подозрительно спросил он.
– Да просто так. По крайней мере, я буду представлять тебя, а то как-то странно, говоришь с человеком, а как он выглядит – не знаешь.
Кресло скрипнуло, бумаги на столе криминального корреспондента отъехали на
– Осторожней, раб лампы! – всполошилась Сати. – Если уронишь папки Хамера, он тебя убьет! У него там вся документация в определенном порядке разложена.
– Опять?!
– Ну извини, извини! Нечаянно как-то вырвалось. Обещаю, что больше – никогда. Ну так как насчет внешности? Рассказывай!
Джулис снова откашлялся.
– Ну… я – молодой мужчина… довольно высокого роста, – начал он неуверенно.
– Хорошо, – одобрила Сати. – Люблю высоких мужчин. Дальше?
– Волосы у меня темные… немного волнистые. – Голос невидимки обретал силу и вдохновение. – Брови…
– Волосы длинные или короткие?
– Э… средние. Не перебивай. Глаза – голубые. Знала бы ты, сколько красоток пленялось моими глазами, я уж и считать перестал. Ничего не могу поделать, так и летят, как мотыльки на огонек! Мой друг Тильвус, конечно, тоже имеет большой успех у женщин, но…
Сати запихала в рот остатки бутерброда.
– Он-то тут при чем? – невнятно спросила она.
– Так, к слову. Просто у него всегда был большой выбор, ведь женщинам нравится, когда мужчина – лучший в своем деле, их притягивает успех! – В голосе Джулиса проскользнула зависть. – Они так и летят, как мотыльки на…
– Повторяешься, – заметила Сати, очень недовольная тем, что разговор ушел в сторону. – Про мотыльков ты уже говорил. Давай дальше.
– Как-то раз одна хорошенькая колдунья добивалась его благосклонности почти девяносто лет. Он тогда только-только закончил школу магов при Ордене Квенти и…
– Вы что, вместе учились?
– Э… нет… не совсем… но это неважно. Так вот, она преследовала его буквально…
– Не желаю слушать про его шашни с колдуньями, – поспешно перебила Сати. – И знать про него ничего не хочу. Надоело! Про себя рассказывай.
– Хорошо. Я молод, нахожусь в самом расцвете сил. Недурен собой, как понимаешь, – скромно присовокупил невидимка. – Мускулистое тело, широкая грудь… привык, конечно, к женскому восхищению…
– Еще бы… а что, та колдунья, которая девяносто лет добивалась благосклонности, – небрежно поинтересовалась Сати, листая журнал, – она… э… ну в общем… чем дело-то закончилось?
– «Чем дело-то закончилось, чем дело-то закончилось», – проворчал Джулис, недовольный, что его перебили. – Не годится благовоспитанной девице так себя вести, ты же и слова мне не даешь вымолвить! Если хочешь узнать, как я выгляжу, то слушай!
– Я не благовоспитанная девица.
– Оно и видно. Закончилось тем, что, устав от многолетней осады, мой друг Тильвус счел за лучшее сдаться.
– Тоже мне, Казанова, – с досадой пробормотала Сати. – Ладно, давай лучше про себя.
– Да. Так вот…
Сати перевернула страницу и замерла над очередным снимком. На нем красавец-актер был запечатлен с красавицей-женой, и она принялась придирчиво изучать внешность и гардероб супруги.
– И зачем такие фотографии публиковать? Ну есть у тебя жена, так пусть бы она дома сидела, зачем же другим настроение портить? Я бы красивым мужчинам законодательно запрещала жениться на всех, кроме меня. Нечего!
– У меня густые темные брови, широкие плечи…
Сати отвлеклась от фотографии и подняла голову. Портрет Джулиса все больше и больше напоминал ей кого-то. Она перевернула страницу обратно.
– Волнистые волосы? Густые брови? Голубые глаза? – переспросила Сати, искоса посматривая на глянцевую фотографию красавца-актера. – Понятно, понятно… – Она пригляделась к красавцу повнимательней. – А нет ли у тебя ямочки на подбородке?
– Конечно есть, – снисходительно откликнулся невидимка. – Словом, все красавицы Доршаты знают меня. Я уж говорю, бывало: «Милые дамы! Вас же много, а я один». Так нет! Летят и летят, словно мотыльки на…
– Так я и думала. – Сати пошарила в карманах в надежде обнаружить конфету. – Видела я вашу Доршату недавно, ничего особенного. Красавиц, кстати, что-то не заметила.
«Раб лампы», недовольный, что его перебили на самом интересном месте, переспросил:
– Видела?
Сати пожала плечами и снова принялась листать журнал.
– Мы же с Тильвусом можем иной раз заглянуть в воспоминания друг друга, забыл?
– Недопустимо! Совершенно недопустимо! Он все-таки великий маг, а ты?
– А я, знаешь, тоже не в восторге, – пробурчала Сати, вновь рассматривая платье красотки в журнале. Потом перевела взгляд на мужественного загорелого красавца и вздохнула:
– Эх, сколько на свете красивых мужиков, и все они не мои… Ладно, успокойся, раб лампы. К чтению мыслей это никакого отношения не имеет. Говорю же – воспоминания! И я как бы проваливаюсь туда… это будто короткие вспышки. И вот как-то он показал мне… эту, как ее? Доршату. Только и всего.
– «Только и всего! Только и всего!» – проворчал невидимка. – Надеюсь, ты поняла, что тебе была оказана огромная честь?
– Поняла, поняла, – рассеянно ответила Сати. Она перевернула страницу, впившись глазами в очередную фотографию кинозвезды. Известная актриса улыбалась так широко и старательно, что, казалось, во рту у нее не тридцать два зуба, а гораздо больше. Звезда уверяла читателей, что в жизни не делала ни одной операции по омоложению, а прекрасная внешность и молодость, не поддающаяся времени, – результат правильного образа жизни и позитивного отношения к миру.