Воин света
Шрифт:
После короткой встречи проходит совещание. К нему всё готово, все бумаги и согласования. По сути, штаб ВМПО «Факел» становится отделом Главного политического управления. Руководителем отдела назначается полковник Скачков Виталий Тимурович.
— Ну что, Виталий Тимурович, снова в армию и флот?
— Отставить разговорчики, рядовой! — усмехается он.
И да, теперь я рядовой, но не армии и не флота. Я рядовой пограничных войск КГБ СССР. Вот так, теперь я чекист, а не мент. А ещё прямо с этой минуты я избранный руководством, проголосовавшим
— Оформим всё завтра, прямо у нас, — кивает мне довольный Андропов под пристальным взглядом недовольного Суслова.
Выпорхнула птичка, прямо из разинутой пасти выпорхнула, ну куда это годится, товарищи? Черненко здесь не присутствует, но тоже, я уверен, будет крайне недовольным и, в этом я тоже уверен, постарается отомстить, если доберётся когда-нибудь до власти.
Собственно, у нас меняется только структура управления, делаясь по-военному более жёсткой и добавляется материально-техническое обеспечение со стороны армии, а всё остальное, включая вовлечение сторонних организаций, остаётся на прежнем уровне.
А я, как не единожды поминаемый Труффальдино из Бергамо, теперь буду служить непосредственно Скачкову и, в неменьшей степени, Новицкой. Она наш куратор со стороны ЦК ВЛКСМ. Ну, а от партии — Епишев, тут всё чётко. Хорошо, что Ирка штатская, а то она бы мне устроила. Сто процентов.
— Чётко разыграно, — тихо и холодно, как и положено настоящим рептилоидам, говорит шеф КГБ, и теперь мой тоже. — А ты стратег, Брагин. Смотри только, не переоценивай своей значимости, пожалуйста. Это в порядке наказа, понимаешь?
— Понимаю, Юрий Владимирович. Вы меня только не переводите служить куда-нибудь в Арктику или на Курилы, ладно?
— Посмотрим, усмехается он. Как командование решит, так и будет. Ясно?
— Так точно! — киваю я.
— Ну, значит, завтра продолжаем разговор. Я с Епишевым договорюсь, а ты предупреди своего Скачкова, что будешь по утрам нести службу в сердце материнской организации.
— Думаю, с Епишевым не нужно. Зачем его баловать? У меня есть непосредственный начальник, пусть он и решает куда и когда мне убывать.
— Ну, смотри, как знаешь.
Черненко здесь нет, но его заместитель присутствует, и после окончания я еду с этим заместителем в ЦК.
— А я смотрю, — говорит он мне по дороге, — ты с Андроповым прямо-таки сдружился. Не прекращаешь меня удивлять.
— Думаю, Марк Борисович, — отвечаю я, даже и не лукавя, — у него ко мне чисто профессиональный интерес. Ведь наша организация быстро разрастается и очень многие дальновидные деятели современности правильно оценивают открывающиеся возможности.
— Ну-ну, вот, — усмехается он, — и секретарь ЦК по сельскому хозяйству интерес проявляет, тоже, видимо, профессиональный, да?
— Я вчера его не застал, кстати.
— Ну, сейчас застанешь. Он сидит, ожидает. Все хотят дружить с человеком, имеющим доступ к сильным мира сего.
— Ох, и не знаю, что сказать. Я во всех этих аппаратных играх совершенно теряюсь.
Он ржёт.
— Смотри, — говорит Гурко, отсмеявшись. — Взаимное уравновешивание сил никто не отменял, так что на пути к Андропову, ты можешь оказаться чьей-нибудь жертвой.
— Самое страшное, что мне могут сделать — отправят на погранзаставу, — усмехаюсь я.
— Ну, здравствуй, Егор, — мягко говорит Горби и смотрит телячьим ласковым взглядом.
Нет, не ласковым, а грустным и обиженным.
— Здравствуйте, Михаил Сергеевич, очень рад вас видеть. Как поживаете?
— Неплохо, — кивает он. — А ты как? Говорят, женился недавно?
— Так точно, женился, — улыбаюсь я.
— Молодец, это правильно, настоящий руководитель должен показывать пример во всём, и в личной жизни тоже. Нужно быть искренним, честным и верным. Крепкая семья — это основа общества. Ячейка. Смотри только, не давай жене верх брать. В семье муж голова.
Как бы не заржать, простите Михал Сергеич.
— Вы правы, — серьёзно соглашаюсь я.
— Как прошла свадьба? В Геленджике расписывались?
— Да, точно. У нас недавно родители туда переехали.
— Ну, а меня почему не позвал? — с лёгкой добродушной укоризной спрашивает он.
Не хотел, чтобы Медунов в пылу торжества вам по башке дал.
— Не решился, — виновато опускаю я буйну головушку.
— Чего так?
— Ну, как… Вы человек занятой, на ответственном посту… Правда, если бы у меня был хоть малый шанс, что вы согласитесь, я бы пригласил, а так боялся показаться наглым и дерзким.
Он качает головой с видом, ах, молодёжь-молодёжь, всему-то вас учить надо, всё разжёвывать.
— В другой раз не стесняйся, — заключает он.
— Что же теперь буду жалеть всю жизнь.
— Жалеть не о чем, у нас ещё множество свершений, побед и торжеств впереди, успеем ещё по рюмке выпить за здоровье друг друга. Говорят, ты провёл реорганизацию своего движения?
— Да… ну, это не я, конечно, надо мной начальников много, — усмехаюсь я. — Но я принимал участие.
— Молодец, что скромный, мне это нравится. Но, кое-что тебе стоит знать. Ты человек, не успевший поднатореть в подковёрных делах. Черненко почему-то злится на тебя. Он ничего не рискнёт предпринять, естественно. Непосредственно против тебя. Но окружение может попасть под удар. Знаешь, как это бывает, удар по окружению больно отражается на том, чьё это окружение.