Воин Забвения. Гранитный чертог

Счастная Елена

Ватажники, видно, не желающие пускать во двор настырного незнакомца прежде, чем выпытают у него подробности, хмуро отступили. Парень, ведя коня в поводу, вошёл и, покосившись на Добрана и Аксена, которые остановились у крыльца, негромко проговорил:

– Княже приказал только с тобой говорить, воевода. Сиречь с глазу на глаз.

Хальвдан обернулся и махнул посаднику и тысяцкому рукой: мол, идите без меня. Те пожали плечами и скрылись в тёплой избе.

– Что случилось?

– Вот, – гонец достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист, скреплённый

для верности княжеской печатью. – Сказано тебе передать.

Хальвдан развернул его и пробежался глазами по строчкам, которые тут же начали расплываться от падающего снега. Сначала в голове пронеслась мысль, что всё это не могло произойти. Просто не могло. Но затем он увидел имя – Млада – именно она поймала наёмника и выяснила, кто хотел смерти Кирилла. Лишь тогда он смирился: с этой девицей могут быть связаны самые невероятные случаи. Уж если что-то стряслось – она обязательно тут как тут. И всё-то ей неймётся.

Хальвдан ещё раз перечитал письмо и сжал его в кулаке.

– Быстро метнись в лагерь под выселками и кликни моих парней, – повернулся он к гонцу. – И тех, кто приехал из Лерги. Пусть идут сюда. Сам оставайся мальчишку сторожить.

Кметь кивнул и, запрыгнув в седло, умчался. Сам же Хальвдан, стараясь ничем не выдать нетерпения, размеренным шагом пошёл к дому посадника.

Внутри было щедро натоплено. В укреплённой глиной печке потрескивал огонь и, судя по запаху, от которого рот тут же наполнился слюной, готовилась добрая ушица. Аксен и Добран сидели за столом и успели, видать, опрокинуть уже не по одной чарке медовухи. Разговор их был приглушённым, но гулким. В дальнем полутёмном углу копошились младшие дети посадника: два сына и дочка – занятые какой-то только им понятной игрой.

– Ну, и какую весть принёс тебе гонец? – Аксен повернулся к Хальвдану. Его глаза хмельно поблескивали, на рыжих кудрявых волосах лежали отсветы очага. Добран, который как раз наполнял его чарку, только усмехнулся.

– У них с князем дела особые. Не нашего ума. Но, знать, и правда нас не касаются, раз гонец при всех не доложил.

Аксен покачал головой. Хальвдан медленно сжал кулак, глядя на посадника, но отвечать ничего не стал – подошёл и уселся за стол. Перед ним тут же поставили уже наполненную чарку.

– Ты не серчай, – улыбнулся посадник на его вопросительный взгляд. – Жена у меня с детьми закрутилась малеха, не успела к вечере всё приготовить. Подождать надо. Но вот, зато капустка хороша вышла нынче.

И пододвинул к Хальвдану глубокую мису с квашеной капустой, пронизанной яркими бусинами клюквы. Разговор Добрана и Аксена продолжился, но прислушиваться к нему не было надобности. Он не относился ни к ополчению, ни к грядущему походу. Большей частью это была длинная байка по местного мужика, с которым летом при сплаве леса произошёл щекотливый случай. По всему было заметно, что история эта передавалась не через одного рассказчика, и потому обросла выдуманными подробностями так, что начальную уже нельзя была узнать. Хоть песню складывай – и будет не хуже саги о великих

воинах.

Стараясь не мешать мужчинам, жена Аксена тихо увела детей в другую клеть. Благо и для большой семьи дом посадника был просторен, даже имел второй ярус, чего, кроме как на постоялых дворах, не во всяком городе встретишь. Вместе с ребятнёй пропали суматошность и постоянный шум, который мешал разобрать ещё хоть какие-то звуки.

Хальвдан прислушался к тишине во дворе как раз вовремя, потому что она в следующий миг нарушилась громкими неразборчивыми выкриками и руганью. Похоже, ватажники Аксена твёрдо вознамерились сегодня никого не пускать. Да только разве с кметями поспоришь? Они, коли насядут, так войдут всюду, куда им нужно.

– Что там стряслось? – насторожился Аксен.

Добран встал и выглянул во двор – останавливать его Хальвдан не стал. А вот стоило только посаднику дёрнуться с места, как он веско опустил ладонь ему на плечо.

– Ты сиди, не трепыхайся, – и выложил на стол княжеское послание.

Аксен непонимающе нахмурился, а потом перевёл взгляд на ввалившихся в дом кметей во главе с Ленне, у которого от азартного возбуждения глаза горели едва не огнём. Парни встали рядком в ожидании приказов. Протолкнувшись между ватажниками, тысяцкий вышел вперёд и навис над Хальвданом.

– Какого лешего?!

– Может, ты, воевода, объяснишь, что тут происходит? – посадник попытался встать снова, но только плюхнулся задом обратно на скамью.

– А я тебе объясню, – спокойно проговорил Хальвдан. – В Кирияте поймали наёмного убийцу, который покушался на Кирилла. Не просто так – во время встречи с просителями. При нём были кинжалы, которые тот получил от тебя.

– Что за чушь? – возмутился Аксен. – Я знать не знаю…

– Помолчал бы уж, – глухо проговорил Добран, уже успев прочесть письмо. Он швырнул листок на стол и хмуро вперился в посадника. – Значит, не показалось мне.

– Ты что-то знаешь? – повернулся к нему Хальвдан.

– Не я. Но один мой знакомец видел как-то Аксена, когда тот говорил с человеком, у которого и лица толком не разглядел. Но, похоже, недобрый это человек был. Да и место такое… куда посаднику ходить, вроде как, не следовает. Я тогда внимания не обратил. Мало ли.

– Стало быть, ты не знал?

Добран горько усмехнулся.

– Если бы я знал доподлинно, то не допустил бы… А что за Млада, про которую в письме говорится?

Хальвдан отмахнулся.

– Кметь один. Неважно.

Он поднял взгляд на жену Аксена, которая, привлеченная шумом, спустилась со второго яруса, и жестом приказал ей уходить. Женщина напоследок тревожно посмотрела на мужа, но тому было не до неё. Посадник совсем скукожился и побледнел пуще, чем рубленые листья капусты в миске. Похоже, он больше ни словом оправдываться не собирался. А может, произошедшее настолько поразило его, что сил говорить не осталось.

– Так что скажешь? Зачем ты Кирилла убить хотел? – Хальвдан потряс его за плечо. – Неужто на княжеское место метил?