Воин
Шрифт:
– Я боюсь, твои руки в конце концов устанут меня держать.
Мак-Аллистер чуть отстранился, и его глаза без слов сказали, что он никогда от нее не утомится. Но только сейчас до лэрда дошло, что остальные глазеют на них с любопытством.
Кэт готова была поклясться, что почувствовала, с какой неохотой Локлан наконец поставил ее на ноги и выпустил из своих объятий. А еще она ощутила внутри необъяснимую пустоту. Но лишь до того момента, когда шотландец незаметно для других сжал ее руку в своей ладони. Это простое действие затопило нежностью сердце,
Страйдер сдержанно кашлянул:
– Мы собираемся передать этих ублюдков в руки стражи. Почему бы тебе и Катарине не поехать пока вперед. Встретимся вечером, в Онфлере, на борту корабля.
Кэт удивилась, что никто из мужчин не предложил сопровождать их пару. Вместо этого все спутники лэрда последовали за Страйдером, а Локлан нежно повлек девушку туда, где были привязаны лошади.
Соратники шотландца исчезли так быстро, что можно было подумать, за ними гнался сам дьявол.
– Какие они странные, – удивилась Катарина.
Локлана, казалось, это вовсе не смутило:
– Скорее, сообразительные.
– О чем это ты?
Он ответил горячим поцелуем, растопившим тело Катарины и заставившим ее приникнуть к спутнику всем телом. Девушка не могла ни о чем думать, потому что горец буквально терзал ее рот. Его язык сплетался в танце с ее языком. Чтобы удержаться на ногах, Кэт одной рукой зарылась в волосы шотландца.
Мак-Аллистер понимал, что ему не следует целовать Катарину подобным образом, ведь она принцесса. Но, если честно, ему на это наплевать с самой высокой колокольни. Для него важно лишь то, что она сейчас в его объятиях и в безопасности.
До чего же было ужасно – думать, что ее больше нет! А затем увидеть ее лицо с явными следами побоев, нанесенных этими ублюдками. Ни к кому в жизни он не ощущал прежде такой ярости. Если бы Страйдер не остановил его, Локлан, без всяких сомнений, зарезал бы Грэхэма прямо на месте.
А теперь, вернув Кэт обратно, все, чего он жаждал – лишь наслаждаться ею: вдыхать ее аромат, касаться ее кожи.
С гулко стучащим сердцем он отпрянул и посмотрел на спутницу сверху вниз. Она резко открыла глаза, и горца обожгла страсть, которую он в них увидел.
Мак-Аллистер взял руку девушки, которой та касалась его волос, поднес к своим губам и начал нежно покусывать ее пальцы.
– Я хочу тебя, Катарина, – произнес он низким гортанным голосом. – Я не имею права просить тебя об этом, но я…
Принцесса прервала его слова поцелуем. Локлан улыбнулся, потому что девушка с нетерпением буквально набросилась на его губы. Он подхватил ее на руки и отнес в сторону от лошадей в уединенное место, скрытое от посторонних глаз густой листвой.
Уложив Катарину на траву, шотландец накрыл Кэт своим телом. Он не мог поверить, что она вела себя настолько сговорчиво, и, коснувшись подола ее юбки, был почти уверен, что получит за это пощечину.
Но принцесса его не ударила, а приподняла бедра, чтобы горец смог запустить руку под толстую ткань платья. Локлану показалось, что рот наполнился
Кэт затрепетала от жара мужских пальцев на своей обнаженной коже. Ни один мужчина не касался ее там. Хоть она и оставалась девственницей, но наивной не была. Она точно знала, чего хотел от нее шотландец и на что она соглашалась. Если ее отец когда-нибудь об этом узнает, то придет в ярость и, скорее всего, убьет Локлана. Но она никогда не предаст его и не расскажет ни одной живой душе о том, чем они занимались.
Это ночь принадлежит им.
Филипп собирался продать ее принцу, предложившему наибольшую цену. И если Кэт суждено проиграть неравную битву с отцом, ей хотелось бы иметь хоть одно воспоминание о том, как она занималась любовью с тем, кого выбрала сама.
А ей не нужен ни один мужчина кроме Локлана Мак-Аллистера!
Желая почувствовать себя еще ближе к нему, Катарина развязала шнурки его туники и стянула ее через голову воина. При виде его обнаженной груди Кэт резко втянула воздух. Загорелый и мускулистый, лэрд выглядел великолепно.
А это ощущение его крепкого тела на своем теле! Несомненно, в раю не могло бы быть лучше.
Локлан ослабил шнуровку платья Катарины и нежно прижался лицом к видневшейся в вырезе верхней части груди, а затем обнажил ее грудь полностью. Кэт, глухо застонав, притянула его голову к себе. Шотландец торжествующе рассмеялся, а затем взял в рот вершинку ее правой груди и начал нежно посасывать.
Кэт затрепетала, чувствуя, как горячий язык скользит по ее соску. У нее сжало живот, и что-то болезненно запульсировало в самом центре тела. Она не понимала, что с ней происходит. Ощущения были сильными и очень яркими. Одновременно пугающими и восхитительными.
А когда лэрд опустил руку и коснулся той части ее тела, в которой ощущения были самые сильные, девушка громко ахнула. Она не знала, как правильно вести себя и что делать. Все, что она чувствовала – это удовольствие, которое дарили ей мужские пальцы, путешествующие по всему ее телу и внутри него.
У Мак-Аллистера, ведущего любовную игру, вырывалось гортанное рычание. Он не обращал внимания на то, что Кэт впилась ногтями в его бицепсы. Все, чего он хотел – лишь познать ее.
Жадно желая этого, он проложил по ее животу дорожку из поцелуев, остановившись в самом низу. Катарина была так красива в лунном свете, падающем на ее лицо и обнаженное тело!
Локлан нежно раздвинул мягкие складки, а затем наклонился и приник ртом к ее лону.
Кэт вскрикнула от пронзившего ее невероятного исступленного восторга. Острый и всепоглощающий, он заставил все внутри сжиматься и трепетать. Никогда в жизни Катарина не испытывала ощущений, подобных тем, что порождал язык Локлана.
Она не знала наверняка, должен ли мужчина так ласкать женщину, но, воистину, не хотела, чтобы горец останавливался. Случись такое – и она не поручится, что не сойдет от этого с ума.