Воин
Шрифт:
«Ох, даже не думай об этом!»
Но было уже поздно отговаривать самого себя: пришпорив коня, Локлан бросился вслед за похитителями. Те, оглянувшись и увидев его, немедленно подстегнули своих лошадей.
— Постойте! — крикнул горец, понимая, что при такой бешеной скачке девушка наверняка пострадает.
Но всадники не снизили темп.
Не желая, чтобы Кэт сильно ушиблась, лэрд прекратил погоню. Он выследит злодеев позже. Рано или поздно они будут вынуждены остановиться для отдыха, вот тогда он сможет освободить Катарину и доставить ее домой
Плечо напомнило дергающей болью о подлом укусе этой девчонки. Что ж, он больше не будет обращаться с ней грубо. Вот только оставался открытым вопрос, повезет ли ему не получить повреждений в этой истории.
А ведь ему некогда провожать беглянку к отцу. Сейчас он путешествовал, пытаясь найти новые сведения о своем брате Киранне, который бесследно исчез много лет назад. Все решили, что он утопился из-за женщины, разбившей его сердце, потому что меч и плед юноши были обнаружены на берегу озера, а тело его так и не было найдено.
Никто не сомневался в печальном исходе до того момента, когда в ночь убийства Лисандра вдруг нашлась точная копия пледа Киранна. С тех пор Локлан искал ключ к разгадке судьбы младшего брата.
Поиски привели его на юг Франции, куда, как он теперь полагал, бежал его брат, изобразив свое самоубийство. Несколько дней назад Локлану рассказали о Страйдере Блекмурском — рыцаре, который последним видел Киранна в Святой Земле.
Страйдер участвовал сейчас в турнире в Нормандии — именно поэтому лэрд и прибыл в эти края. Турнир должен завершиться уже через несколько дней, и надо обязательно успеть попасть на него, прежде чем рыцари соберут свои вещи и разъедутся.
Если бы только он не повстречал Катарину в ее нынешнем затруднительном положении! Вольно или невольно он оказался замешан в это дело. Позволить девушке страдать, даже если она того заслуживала, было не в его принципах.
Проклятье!
У Локлана было врожденное качество, которое Брейден называл «возмутительным чувством ответственности». Семья очень рано взвалила все на плечи Локлана, а он был не в состоянии отказаться от этого бремени. На миг горцу захотелось хоть раз в жизни стать похожим на Брейдена, Ювина или Киранна, которые могли жить ради себя самих, совершать поступки, не заботясь об их последствиях.
Но он прекрасно осознавал, что недомыслие одного человека может повлиять на тех, кто рядом с ним. Если сейчас он ускачет прочь, чтобы позаботиться о собственных делах, Катарина может быть искалечена из-за небрежности ее стражей. Если он оставит ее, с ней может случиться, что угодно. И виноват в этом будет он, потому что не помог ей, хотя у него была такая возможность.
Такой выбор навечно ляжет камнем на его совесть.
— Я не убийца, — сердито выдохнул Мак-Аллистер.
Он — человек слова и твердых убеждений. А она — женщина, с которой сейчас жестоко обращались те самые люди, что были наняты для ее защиты.
Это было подло с их стороны, и он это знал.
Поэтому горец почти час ехал вслед за всадниками, схватившими Кэт, пока те
Здоровяк, который вез пленницу, грубо сбросил ее с лошади на землю и угрожающе произнес:
— Еще раз сбежишь, и, бог свидетель, я сломаю тебе обе ноги.
Она вызывающе вздернула подбородок:
— Ты не посмеешь!
— Попробуй и увидишь.
Кэт выпрямилась перед грубияном с таким изяществом и царственным достоинством, что это тронуло Локлана. Следовало отдать ей должное: она противостояла здоровяку с дерзкой отвагой. В сравнении с ним она выглядела миниатюрной и хрупкой и все же не убоялась его. Такая храбрость изумила горца.
Пряди длинных черных волос, выбившиеся из косы, плясали на ветру вокруг бледного лица, льнули к щекам, покрытым легким румянцем, и к девичьей шее. В темных глазах горела ярость. Воистину, Катарина была прекрасна.
Правда, только когда молчала.
Второй похититель приблизился к пленнице, чтобы скрутить ее веревкой. Кэт уклонилась от его рук и оттолкнула мужчину. Но прежде чем она успела отпрянуть, тот ударом в лицо свалил ее на землю.
Утратив самообладание, Локлан в мгновение ока преодолел расстояние, разделявшее его и обидчика Катарины, снова замахнувшегося на свою жертву. Горец схватил мужлана, заехал ему кулаком и швырнул на второго злодея, бросившегося на выручку напарнику.
Затем он повернулся к Кэт, ошарашенной его появлением и не верящей своим глазам, подхватил ее с земли и с размаха подсадил в седло стоящей рядом лошади. Сунув в руки девушки поводья, неожиданный заступник с силой шлепнул лошадь по боку, посылая ее вскачь. После этого шотландец вновь повернулся к похитителям, готовый к поединку.
Щеку Катарины терзала ужасная боль от полученной оплеухи, но она не обращала на это внимания, направляя лошадь прочь от своих тюремщиков. Все, что ей было нужно — навсегда от них избавиться. Конь стрелой летел по дороге. Кэт, пригнув голову к его шее, думала лишь о том, как сбежать, и даже не оборачивалась, пока не услышала позади приближающийся стук копыт.
Опасаясь, что это снова ее похитители, она бросила взгляд за спину и увидела Локлана, догонявшего ее на своем сером жеребце. Не говоря ни слова, он поравнялся с девушкой и, схватив поводья ее лошади, вынудил ехать медленнее.
— Что ты делаешь? — спросила она и попыталась шлепком сбросить его руку, вцепившуюся в уздечку.
Одной рукой горец пресек эту попытку, а другую положил на саднящую щеку Кэт:
— Я хотел посмотреть, какие повреждения они тебе причинили. Ты в порядке?
Это беспокойство о ней охладило пыл Катарины: девушка не привыкла, чтобы кто-то кроме Виктора или Бавела проявлял к ней такую доброту.
— А тебя это заботит? — прямо спросила она.
Глаза шотландца тут же приобрели стальной цвет и пронзили ее холодом: