Воинство Рассвета
Шрифт:
– Все было не так!
Голос короля внезапно посуровел:
– Тогда скажи, как это называется, когда женщина подкупает слуг, чтобы улизнуть из своей комнаты и в темноте пробраться к любовнику.
– Он мне не любовник! – воскликнула она, и король рассмеялся трескучим смехом, как в тот день, когда узнал о нашествии Дарков на Алкетч.
Его смех был хриплым и грозным, но не истеричным.
Руди почувствовал, как у него по телу побежали мурашки.
Наконец Элдор умолк, тяжело дыша. Кожаная маска прилипла к лицу.
– Может, он и не твой любовник, дорогая, – проскрежетал он, –
Он повернулся к гвардейцам.
– Возьмите этого человека и заточите его в цепи на холме.
– Сейчас? – беспокойно уточнил Янус. – Но ворота закрыты...
– Я сказал: немедленно! – рявкнул король. – И пусть Силы Мрака, если хотят, забирают его! А вы, сударыня, порадуйтесь, что я не предложил вам составить ему компанию!
ГЛАВА 5
Руна Уз висела на правой руке Руди. В его смутном бреду она принимала отвратительные формы, но когда на короткие мгновения его сознание прояснялось, он видел ее такой, как она есть: круглая свинцовая печать, помеченная ужасной Руной, медленно вращалась на черной ленте. Ее излучение разрушало любую магию, а разум, надежда и знания тонули в зловонном колодце отчаяния.
Где же Дарки, удивлялся Руди. Ночь была тихой и холодной; лунный свет, пробивавшийся сквозь рваные облака, превращал снег в твердую сверкающую пыль. Силам Мрака нравились такие ночи. Руди задумался, что окажется болезненнее, – когда его плоть будут отдирать от костей или когда ему придется медленно расставаться с жизнью на трескучем морозе, – и обнаружил, что ему это совершенно безразлично. Плечи болели, так как руки, прикованные цепями к двум столбам, на которых он был подвешен, оказались почти вывихнутыми под тяжестью тела. Время от времени он пытался встать на ноги, чтобы ослабить нагрузку на руки, но усталость, холод и тупое головокружение лишили его всяких сил. Затем Руди потерял сознание и пришел в себя только от возобновившейся боли в руках.
Им овладело странное ощущение: будто его чувства простираются, как огромная сверкающая сеть Млечного Пути, по всей земле. Он явственно ощущал запах собственной крови на запястьях и дыхание сползавших с горных вершин ледников. Он слышал все звуки ночного мира – легкую переливчатую музыку, которую при движении издавали звезды, отдаленный стон льдов на севере, что продвигались вперед на несколько дюймов каждый год, и шум ветра в покровах, отделявших одну вселенную от другой.
А из-под земли до него доносились стук когтей Дарков и крики Ингольда.
Внезапно он очнулся. В сиянии лунного света прямо перед собой Руди увидел угрюмое бледное лицо и сквозь лохмотья своей разорванной рубахи почувствовал теплоту рук на своей замерзшем предплечье. Должно быть, он вскрикнул от боли, так как услышал шепот:
– Помалкивай.
Тонкие, покрытые шрамами пальцы орудовали ключом.
Освобождение левого запястья ознаменовалось болью, которая прошила его, как молния. Когда он повис на правой руке,
«Черт с ними, со всеми экранными красотками и даже с Минальдой, – отупело подумал Руди. – На сегодня для меня нет никого прекраснее Джил Патерсон».
– Что это такое, черт побери? – прошептала она, внезапно отпрянув от печати.
С трудом Руди выдавил из себя:
– Это Руна Уз. Они использовали ее в Карсте, когда заточили в темницу Ингольда. Джованнин согласилась расстаться с ней только ради для меня.
– Очень мило с ее стороны.
Джил с отвращением вытерла ладонь о штаны. Затем вытащила меч и осторожно перерезала черную ленту. С легким хрустом свинцовая печать упала на снег. Джил пинком отбросила ее как можно дальше, затем снова принялась возиться с ключом.
Воздух обжигал Руди легкие, при малейшем движении онемевшее тело пронзали резкие толчки боли. Когда Джил окончательно освободила его, он рухнул в снег, и его тут же накрыла и согрела темнота.
Откуда-то издалека он услышал голос Джил:
– Попробуй только вырубиться – и я тебя убью.
Он попытался объяснить ей, что чувствует себя великолепно, но слова так и не смогли вырваться у него из горла. Джил усадила его, и каждый мускул спины пронизало алой болью. Она набросила на него плащ, запрокинула голову и влила в глотку несколько галлонов напалма.
Руди задохнулся.
– Что это... – и спустя мгновение узнал вкус гвардейского джина.
Он начал возиться, пытаясь выбраться из плаща.
– Замолкни и лежи спокойно, – коротко приказала Джил.
Она стянула с себя куртку и накинула поверх плаща.
– Как ты думаешь, сможешь добраться до Геттлсенда? Я прихватила еды, но много принести не могла. Я дам Минальде знать, что ты в безопасности.
– Спасибо, – прошептал Руди. – Спасибо, Джил. Я даже не представляю, как ты все это сумела устроить, но...
– Выклянчила ключи у Януса. Думаю, он понял... по крайней мере, задавать вопросов не стал, – ответила она, – а в карауле у ворот сегодня ночью стоит Ледяной Сокол.
Руди попробовал шевельнуть рукой.
– Тогда тебе лучше вернуться, – прошептал он. – У вас у обоих будут неприятности, если кто-то заметит открытые ворота.
– Они заперты. – Джил удивленно уставилась на него. – Неужели я оставлю ворота открытыми?
– Но Дарки...
Она пожала плечами.
– Ледяной Сокол одолжил мне вот это. – Она вытащила из-за ремня маленький деревянный амулет, очень старый, ручной работы. Руди сумел разглядеть на нем вырезанную Руну Покрова. Не было смысла спрашивать, как эта штука попала к Ледяному Соколу от ее последнего владельца – племянника императора.
– На скотном дворе должно быть достаточно тепло, а как обойти волчьи капканы, расставленные вокруг, я знаю. Так что за меня не беспокойся.
Он взглянул на ее холодное и бесстрастное, словно высеченное из мрамора лицо, и подивился тому, что там, в теплом мире Калифорнии, считал ее обычным синим чулком. Руди повернулся на бок, и это усилие причинило ему нестерпимую боль.
– Слушай, Джил, – тихо сказал он, – ты спасла мне жизнь, и я никогда не сумею вернуть тебе этот долг. Но мне нужна твоя помощь. Очень нужна.