Воины света. Меч ненависти

Хеннен Бернхард

Он предполагал, что они атакуют троллей градом стрел и заставят броситься на стену пик, но теперь все изменилось. Им придется нападать. Причем быстро! От лучников в этой снежной метели никакого толку. Равно как и от пикинеров. Для нападения на невидимого противника они слишком тяжеловесны.

Когда младшие командиры собрались, Альфадас приказал лучникам и пикинерам выстроиться в линию, чтобы поддержать остальные войска. Воинам с алебардами и мечникам предстояло образовать шеренги. Они поведут атаку, а эльфы должны рассредоточиться вдоль

всего фронта, чтобы поддержать соратников, насколько это будет возможно.

Граф Фенрил стоял рядом с младшими командирами и с деланным спокойствием наблюдал за тем, как выполняются приказы Альфадаса. Казалось, прошла вечность, пока построились боевые порядки. Нужно было смотреть очень внимательно, чтобы заметить, как рука графа Фенрила сжалась на рукояти меча, а затем расслабилась снова. Потом еще и еще. Где-то там, в снежной круговерти, были его жена и ребенок. А ему не оставалось ничего, кроме как ждать, пока люди подготовятся.

Альфадас прошел вдоль строя, прежде чем отдать приказ об атаке. Первая битва не должна закончиться поражением. Моральный дух воинов никогда не оправится от такого удара. Ребята Ламби и Рагни образовывали первую линию. За ними следовали молодые воины из личной гвардии Хорзы. И только потом воины с алебардами.

Герцог обнажил меч. Из-за метели видно было не дальше десяти шагов. Он запретил своим людям пользоваться какими бы то ни было сигналами. Их атака должна захватить троллей врасплох. Альфадас еще раз взмахнул мечом над головой, заставив его описать сверкающую дугу, затем махнул рукой вперед и тронулся с, места. К нему присоединился Ламби.

— Надеюсь, ты не ожидаешь, что мы поступим с ними, как с быками.

Герцог озадаченно поглядел на ярла.

— Что ты имеешь в виду?

Его товарищ усмехнулся.

— Даже если ты закуешь меня в цепи, я не стану жрать этих троллей, после того как убью.

Некоторые из мужчин, слышавших ярла, улыбнулись. Даже Альфадасу стало немного легче.

— Я думаю, что сделаю с ними то, что делал мой отец с поверженными врагами, — вырежу печень и скормлю ее собакам.

Ламби неодобрительно покачал головой.

— Здесь же не фьордландские дворняги, — с укором произнес он. — Я прям вижу, как они начнут блевать, выворачиваясь наизнанку, лягут больные на сани, а нас запрягут вместо них. Думаю, для всех будет лучше, если мы забудем здесь о привычках твоего старика. Пусть даже он, проклятье, будет хоть сто раз героем, убившим человека-кабана.

Альфадас переступил через маленькое тельце, лежавшее в снегу. Кобольд. Его мертвые глаза смотрели в небо. В кулаке он сжимал нож. Каким мужеством надо было обладать, чтобы с таким жалким оружием выйти против врага, который в семь раз превосходит тебя ростом!

Впереди послышался шум боя, но врагов по-прежнему видно не было. Метель скрывала поле битвы, лишь время от времени открывая страшные сцены. Альфадас обошел опрокинувшиеся сани. Кобыла по-прежнему висела в упряжи. Удар по спине перебил ей позвоночник. Ее

задние ноги были причудливо вывернуты. Животное негромко ржало и пыталось подняться на передние ноги. Своими отчаянными попытками оно только ухудшало состояние. Герцог провел рукой по гриве кобылы, заговорил с ней успокаивающим тоном. Мягко перерезал выступившую сонную артерию на шее животного. Теперь кобыле не придется долго страдать.

За санями лежал эльф. Он угодил под падающие сани. Его грудная клетка была разбита. Снег собрался в широко раскрытых глазах и ноздрях. Еще немного, и зимний саван накроет его полностью.

— Можно кое о чем попросить тебя? — хрипло спросил Ламби.

Герцог поднял взгляд.

— О чем?

— Если меня ранят, не заботься обо мне, пожалуйста. — Улыбка ярла вышла кривой. — В конце концов, мне не хочется кончить, как эта кобыла.

Альфадас мягко кивнул.

— Боишься?

Впереди раздался долгий первобытный вопль, чем-то похожий на рев медведя, приветствующего весну после зимней спячки. Слышен был и звон оружия.

Ламби потер изувеченный нос.

— Конечно, боюсь. Чуть в штаны не наложил. Хочется, чтоб уже началось скорее. Тролли не могут быть настолько ужасными, насколько я себе представляю. Когда я наконец увижу их, вздохну с облегчением.

— Ты уверен, что не стоит скармливать тролльи печенки собакам?

Ламби скривился.

— Ты не мог бы подождать с кровавыми историями о своем отце, пока все это не закончится? Может быть, ты удивишься, герцог, но, пока дело не дошло до схватки, у меня очень чувствительный желудок.

Альфадас удивленно воззрился на него.

— Правда?

Ламби серьезно кивнул.

— Да. Примерно настолько же, насколько желудок легавого пса, который занят поглощением внутренностей оленя. — Военный ярл звонко расхохотался. — Неужели я похож на человека, который станет блевать на снег только из-за того, что на его мече сверкнет капля крови?

Перед ними лежал разбитый сундук. Ветер трепал тонкое платье, запутавшееся в щепках. Ящики, бочонки и даже предметы мебели валялись на льду — свидетельство того, сколь отчаянно эльфы пытались разгрузить сани, чтобы уйти от троллей.

Ламби поднес тонкую ткань к сломанному носу и понюхал.

— Вкусно! — крикнул он Альфадасу.

Навстречу им брела эльфийка в светло-зеленом платье. Ее рыжие волосы были растрепаны, глаза расширены от ужаса. Из длинного острого уха на шею текла струйка крови.

— Клянусь богами! Лут исполнил мое самое горячее желание! — крикнул Ламби, бросаясь навстречу эльфийке.

Внезапно трубный рев перекрыл вой ветра. Из белой круговерти вырисовалась огромная фигура. Существо было более трех шагов высотой, на нем была только набедренная повязка из грязных шкур. Серая кожа напоминала камень. И, как и камню, монстру, похоже, был нипочем смертельный холод. На миг тролль удивился. Затем поднял булаву, издал пронзительный крик и бросился прямо на Ламби.