Воины Юга
Шрифт:
— О, так ты тоже летучий? — с еще большим уважением уточнил Хха.
— Случается. Хотя и нечасто. Так-то я неуч, позорник и раздолбай, — с горечью признался пленник. — Вот, случайные люди за мной приходят, помочь хотят…
— Ну, вы нам тоже случайно помогли бомбой, — напомнил не-шаман. — Чего считаться? Лучше вернемся мыслью к предстоящему побегу. Как я понимаю, ты над этим размышлял и план все же имеешь?
— Тоже одношаговый план, — с досадой признался бородач. — Можно отвлечь охрану, чтоб не сразу на меня — то есть, на нас — она кинулась. Но дальше не знаю. Все равно вокруг полно кристаллов-сигналок, они выдадут, а охрана, хоть и не гениального ума, но сообразить в чем подвох, способна.
— Когда ловят — всегда неприятно, — согласился Хха. — Меня вчера тоже слегка поймали. Но не будем о плохом. Пробовать все равно нужно, раз уж мы все здесь собрались. Но сначала хорошенько подумаем. Тебя как называть?
— Имя мне — Мариуполь.
Хха несколько удивился. Узник понял, пояснил:
— Это по имени далекого города. Мы там с Батькой знакомились и смотрели, как сталь плавят. Мариуполь — хорошее имя. Когда в деле работаем, можно для краткости — Маар. Ты на бороденку не смотри, вообще-то я не сильно старый и дряхлый.
— Догадываюсь, — кивнул не-шаман. — Слушай, Маар, может, вместе осмотримся, покажешь, что ты еще выяснил, какие намечаются тропы, засады и обходы?
— Легко! — узник подкатился к решетке.
Двигался он действительно легко, но как-то странно. Хайова еще не приходилось видеть, чтобы высокий прут решетки вынимали из камня исключительно при помощи ступней ног, коленей, плеча и чуть ли не ушей. Конечно, сам Хха сидел в тюрьме не слишком-то долго, тут могут быть свои камерные привычки, но все равно удивительно. Поднятый столь странным образом длинный прут едва не завалился, пришлось железку придержать.
— Благодарю! — узник заметно уменьшился в размерах и просочился сквозь прореху решетки. Поднимался на ноги он опять же странно.
— Что у тебя с руками? — наконец осознал Хха.
— Сломаны.
— Так надо лубок наложить, стянуть, — не-шаман с удивлением смотрел на довольно целые с виду волосатые руки нового знакомого. — Покажи, где поломали.
— Потом. Сейчас все равно ничего не сделаешь, я там сам замотал. И вообще я плохо выгляжу, — признался шустрый, но безрукий пленник.
Он смотрел на хайова по-прежнему снизу вверх, хотя выглядел весьма взрослым, но в то же время мелким мужчиной. Хха догадался, что и в этом есть некая особенность, которой сейчас неуместно уделять внимание.
Уже вместе осмотрели тюрьму. Запустенье не минуло и здешний подвал, но удобству побегов это обстоятельство не слишком помогало. Маар рассказал про здешние порядки и представил немногочисленных соседей. Лысый любитель писать на стенах, по словам оборотня, был совершенно безумен. Его когда-то за большие деньги пригласили в Калатер как опытного мага и провидца, он оказал несколько услуг лорду Дагде и занял весьма высокое место в замковом обществе. Когда лорд Дагда не вернулся из похода, опытный маг взялся вызвать дух умершего благодетеля, дабы тот наставлял и покровительствовал последующим правителям Калатера. Но дело пошло как-то вяло, магу сначала убавили жалование, потом слегка допросили в пыточной насчет растрат и невыполненных обещаний. Разум колдуна оказался не готов к такому повороту судьбы. Теперь маг целыми днями доказывал, что решение сложного научного вопроса по возвращению духа великого лорда Дагда было почти готова, но представленных исследователем логических построений и формул никто не понял. Казнить сумасшедшего не решались, в общем, дело зашло в тупик.
— Раньше мага в покоях содержали — пояснил оборотень. — Но он стал бумагу воровать и перья красть. Выходило накладно, вот его сюда и сунули. И ему писать поспокойнее, и замковая канцелярия не страдает.
Сонливый узник оказался совсем иного нрава и поведения. Тоже безумец, только жутко буйный.
—
Хха полагал, что оборотень обижается напрасно — не каждому суждено стать самым-самым страшным. Но пока именно в охранные кристаллы все и упиралось. Новые знакомые сели под светильником — здесь солома была чуть свежей — и начали всерьез обсуждать проблему….
С началом атаки решили не откладывать. Хха чувствовал колебания узника: сидеть тому очень надоело, да еще боль мучила, но беднягу подмывало дождаться завтрашнего пайка. Маар не без оснований полагал, что кроме пайка ему в ближайшее время пожевать будет нечего, а голод — чувство столь же неприятное, как и боль. Но оборотень виду о своих сомнениях не показывал. У хайова сложилось впечатление, что на самом деле новый знакомый едва ли постарше юного Ноэ. Поопытнее, конечно, явно не интернатского воспитания, но годами не вышел. Поверить в это было трудно — борода-то вполне бородатая, и не-шаман все время чувствовал себя слегка обманутым. Нужно было попривыкнуть, все же оборотень — как ему быть иначе?
Оборотень руководил — в замках и решетках он разбирался недурно, сказал — «моя тема». Хха без особого труда спилил одну из петель решетчатой двери на камере колдуна-писаря — нитка-пила не подводила. Отогнуть всю дверь тоже оказалось несложно, оборотень помогал, нажимая-толкая прутья еще не поломанным задом, довольно крепким. Зато колдун из камеры не захотел выходить, отмахивался-отбивался, норовя продолжить дописывать свое таинственное доказательство. Пришлось взять поганое ведро и плеснуть на выцарапанные строчки. Мудрец душераздирающе застонал, принялся колотить себя в лоб, тут Хха выдернул его за дверь и показал длинную внешнюю стену, еще не тронутую письменными доказательствами — это мгновенно успокоило бывшего колдуна. Под звук царапанье камня по камню, заговорщики прошли к камере жуткого буяна. Вот тут было сложно — к драчуну вообще непонятно, как подступаться.
— Он больше грызет или душит? — уточнил Хха, протирая рукоять дубинки-прижигалки.
— И то, и другое, — ответил оборотень. — Еще когтями рвет.
Хайова подумал, что все обитатели тюрьмы на редкость ненормальны. Один из узников старичок-не-старичок, другой — тощий изнуренный непоймикто, способный разодрать стражника пополам. Хотя, может, в тюрьмах так и положено? До вот этих последних дней Хха знал о подобных городских местах очень немного.
Маар приосанился и обратился к узнику с краткой, но весьма красноречивой речью, пообещав свободу и кучу беззащитных оторопевших стражников в обмен на краткое здравомыслие и «понимание ответственности момента». Чувствовалось, что убалтывать оборотень умеет. Но как уговорить того, у кого, возможно, и мозга нет?
Хха надпиливал прутья, оборотень следил за поведением буяна. Притворяться, что спит, тот перестал, следил за соучастниками, но пока неподвижно. Мыслей опасного человека Хха, конечно, не чувствовал, но в камере было как-то напряженно. Поглядывая за решетку, хайова надавил ногой на один из надпиленных прутьев, тот начал прогибаться. Узник мгновенно прыгнул к преграде, ухватился за прут. Не-шаман и оборотень шарахнулись — безумный сосед по тюрьме действительно двигался жутко быстро.
Под скрип гнущегося железа и неумолчный скрежет писчего камня по стене, двое зачинщиков добежали до люковой решетки, через которую в тюрьму проник хайова, и сели, свесив ноги в смердящую тесноту.