Воины зимы
Шрифт:
– Партизаны. И лыжники. Они растерзали нас. Я один уцелел. Их здесь сотни.
Хейм покачал головой. Опять то же самое. Он мысленно вернулся к зимнему наступлению 1941/42 и силуэтам сибиряков, скользящих сквозь метель. Они изматывали противника, подобно волкам.
– Встретим их здесь. Иди к тем, кто между орудий.
Пулемёт был заряжен и готов. Хейм оттянул рукоятку затвора и присел возле затыльника. Недолго осталось. Он пробежал взглядом вдоль опушки. Идёт кто-то или показалось? Приклад мягко упёрся в плечо, и обер-ефрейтор плавно нажал спуск, отправляя короткую очередь в подозрительные деревья. Она расколола недолгую тишину, наступившую на поле боя. Град ответного огня загремел рикошетами от брони его самоходки. Хейм кратко возблагодарил
Его люди ответили огнём. Их "штурмгеверы" загрохотали короткими очередями. Стрелки пытались по вспышкам нащупать приближающихся русских и прижать их. Пальба стремительно распространилась по всему фронту, где расположились самоходки. Пулемёты стегали лес трассерами. Плотность обстрела со стороны партизан постоянно росла. Хейм заметил, что при всём этом грохоте, никого вроде бы не зацепило. Математическая часть его ума, без которой не может обойтись ни один артиллерист, пыталась посчитать, сколько очередей было выпущено из автоматов и пистолетов-пулемётов, чтобы попасть в одного противника, и сколько это по сравнению со старыми винтовками. Как будто мы поменяли один выстрел, способный надёжно убить, на множество бессильных.
Долго размышлять не получалось. Как и непрерывно обстреливать опушку леса. Дело не в боеприпасах, а в перегреве. Если продолжать в том же духе, ствол пойдёт в разгар. Пулемёт на левом фланге замолчал. Или стрелок убит, или оружие вышло из строя. Туда почти сразу обрушилась вся тяжесть русской атаки. Хейм видел, как множество белых фигурок двинулось по снегу к затихшей самоходке. Их огонь не давал поднять головы людям возле машин. Скоро они подберутся достаточно близко, чтобы закидать их ручными гранатами. Он перенёс огонь на новую угрозу и увидел, как очередь скосила три или четыре призрачных силуэта. Следом ему пришлось пригнуться. По самоходке теперь стрелял, наверное, каждый ствол русских. Такого звона он не слышал после церковных колоколов на собственной свадьбе. На церемонии семья его жены была вне себя от радости. И неудивительно. Их первый ребёнок родился спустя семь месяцев.
Он покачал головой и осторожно выглянул за броню. Вовремя. У земли заклубилось чёрно-серое облако, донёсся раскатистый хлопок. Или РПГ-1, или "Панцерфауст",– подумал унтер. Он слышал, что американцы скопировали гранатомёт и выпускают их на новом заводе в Сибири. Да так много, что они скоро появятся у каждого русского солдата. В общем, справедливо: немцы содрали американскую "Базуку" и сделали "Панцершрек" [197] . Подбитая самоходка уже горела. Бензиновый двигатель, унаследованный от британского танка, гарантировал, что огонь скоро будет полыхать вовсю. Пламя плеснуло через борта, добралось до боеукладки, и машина взорвалась, разбросав по снегу крупные обломки. Осталось всего три пулемёта, а русские быстро приближаются.
197
Немецкий противотанковый гранатомёт классической конструкции - пусковая труба, в которую вставляется реактивная граната с кумулятивной БЧ. В отличие от "Панцерфауста", у гранаты которого не было собственного двигателя, стрелял существенно дальше и точнее. Действительно был слизан с "Базуки".
Они сразу воспользовались возможностью. Под прикрытием облака чёрного дыма партизаны рванулись вперёд. Хейм быстро соображал. У "Панцерфауста" дальность 30-60 метров, смотря какую версию раздобыли русские. Если они укрепятся в непосредственной близости от горящей самоходки, то смогут расстрелять следующую и уничтожить всю батарею. Надо что-то придумать.
– Прими пулемёт!
– крикнул он солдату, который был ближе всего, и выпрыгнул. Потом позвал двух артиллеристов.
– Ты и ты. За мной.
Собрав по двое из каждого расчёта, Хейм получил
Яркая огненная вспышка совсем рядом с ним показала, что страхи его вовсе не надуманны. Русские заняли позицию и удерживали её, разместившись в опасной близости от уничтоженной самоходки под прикрытием пелены дыма. Это могло обернуться против них - вокруг то и дело пролетали осколки от вторичных взрывов. Хейм прицелился. Они всемером обстреляли местность из автоматов и побежали вперёд. Снегоступы помогали преодолевать подмёрзший снег. Двое из его людей упали. Один рухнул окровавленной грудой, когда его разорвало очередью из ППС. Что случилось с другим, обер-ефрейтор не заметил. Осколок гранаты? Винтовочная пуля? Он и четверо других наскочили на русских. Те приняли бой, встретив немцев прикладами и штыками. Безумная, беспорядочная резня, которой Хейм не понимал. Он сбил одного с ног, заколол штыком, потом выстрелил, чтобы отдача помогла освободить оружие. Когда он пригнулся, то почувствовал удар в бок. Его двинули прикладом "Штурмгевера", точно такого же, как его собственный. От удара перехватило дыхание, но и русский упал, сбитый с ног единственным оставшимся в живых солдатом Хейма.
В воронке у горящей самоходки лежали пятеро убитых русских и еще трое немцев. Хейм оглянулся. Приближалась партизаны, явно намеренные отбить позицию. Он быстро пересчитал их. Восемнадцать, а то и двадцать.
– Сколько у тебя патронов?
– Один магазин. А у Шульца целых два. Вот, - солдат передал запасной магазин Хейму. Но даже так они не смогут удержаться. Лучшее, на что можно надеяться - задержать удар русских достаточно долго, чтобы кто-нибудь что-нибудь придумал. Он прицелился и выпустил короткую очередь. Партизаны рассеялись, оставив неподвижно лежащую на земле фигуру. В ответ по ним начали стрелять, кажется, все стволы, которые были у русских.
К дымовой завесе устремилась ещё одна группа партизан. Внезапно их перехватила длинная очередь. Четверо упали, остальные отошли и залегли. Обер-ефрейтор посмотрел налево. К их позиции подходил отряд немецких войск, почти двадцать человек. Часть вырвалась вперёд. Хейм потрясённо смотрел на них, узнав того, кто их ведёт.
– Ваши люди передали, что вы здесь. Какова обстановка?
– Враг в лесу вон там и охватывает наш фланг. Они уничтожили это орудие, но мы их оттеснили. Они превосходят нас числом, их более сотни, все с автоматическим оружием. Их поддерживают лыжники, - Хейм изумлённо смотрел на гауптманна Ланга. Несмотря ни на что, его шёлковый шарф оставался снежно-белым.
– Ну что же... Со мной двадцать два человека. Оставлю вам шестерых, а остальных рассредоточу у уцелевших орудий. Этого должно хватить для обороны.
В голосе Ланга звучал невысказанный вопрос, как будто он ожидал одобрения. Хейм оценил этот жест.
– Так-то хватит, но над нами кружит незваный гость.
– Да, "Ночная ведьма". А у нас закончились "Флигершреки". Будем надеяться, что они нам не сильно навредят. Надежда - всё, на что мы сейчас можем рассчитывать.
Хейм кивнул. Подкрепление, приведённое гауптманном Лангом, поможет удержать позицию артиллерии. Но что происходит на флангах? И когда над полем боя нарисуются американские штурмовики. Ответ он получил почти сразу, в виде сине-алой вспышки, взвившейся над расположением партизан.
Кольский полуостров, район Летнереченского, F-61D "Кошмар"
Из сосновой чащи вылетела синяя искра, и на изломе траектории превратилась в красную. Самолёты выстроились ромбом, разошлись над опушкой в стороны, и развернулись на цель. Её положение было отмечено столбом чёрного дыма, поднимавшегося из-за деревьев. Так могла гореть только техника, а где техника, там и немцы. Лейтенант Куэйл направил "Кошмар" туда. Ракеты он уже выпустил, но оставалось ещё шесть бомб и пушки.