Воины зимы
Шрифт:
– Господа, помещение защищено, а все, кто остался на работе, имеют соответствующий допуск. Собрание можно продолжать. Во-первых, должен с сожалением сказать вам, что хотя генерал Донован был приглашен присутствовать на этой встрече, его сегодня увезли на скорой. Он упал в обморок в здании и был срочно отправлен в госпиталь Уолтера Рида. Там определили отказ почек и прогрессирующий цирроз печени. В настоящее время он в коме и, как ожидается, в сознание не придет. Прогноз, по самому крайнему сроку, два-три дня. Потом его прикончит токсемия. Поэтому продолжаем
– Невелика потеря, - пробурчал с места ЛеМэй.
– Он всё-таки орденоносец, - генерал Гровс был потрясен отношением к новости.
– Я знаю, мы награждали его за прежние заслуги, но осуждаем за то, что он натворил. То, что он пытался сделать, было вообще бессмысленно. Увы, Лес, я не могу найти ему оправданий. Дурная попытка сама по себе, а после попытки одурачить нас - дурная вдвойне. Я рад, что его нет на совещании.
– Я даже не знал, что он допущен к "Дропшоту".
– А он и не допущен. Здесь он был только для обсуждения вопросов, связанных с обычными вооружениями, - Провидец раздавал папки с документами, полученными из Женевы.
– Господа, эта информация касается планов, составленных немцами для противостояния последствиям стратегических бомбардировок их промышленных центров. Естественно, они готовились только к обычным ударам.
Почти на полчаса в кабинете стало тихо. Члены Комитета изучали переведённые немецкие газеты. Наконец генерал ЛеМэй отложил свою стопку, аккуратно выровнял её, и негромко сказал, не выпуская изо рта трубку:
– Ну, это исключает любую мысль о точечных бомбардировках.
– Вынужден согласиться, генерал, - так же спокойно ответил Провидец.
– Бессмысленно пытаться вывести из строя какой-то ключевой сектор. Даже если мы и добьёмся где-то успеха, они просто разделят производство между менее существенными, чтобы возместить убытки. В итоге никаких ключевых секторов просто нет. И мы получим сражение на истощение, надеясь, что их промышленность закончится раньше, чем у нас - бомбардировщики.
– Вы ведь знаете, что это означает, - сказал Гровс.
– Обычные рейды теперь обречены на неудачу. Мы не сможем нанести требуемый урон достаточно быстро, чтобы вывести из игры всю промышленную инфраструктуру.
– Не хотелось бы говорить, Лес, но вы правы. В 30-х годах всё было бы наоборот. Иначе и не скажешь. Это безусловно невозможно с B-17, невозможно с В-29, но с B-36 должно получиться. Правда, только при условии использования ядерных зарядов.
– И вы правы, генерал, и вы, Стёйвезант. Мы не можем просто разбомбить часть их заводов и ожидать, что они поднимут лапки. Судя по этим документам, они готовы сражаться до тех пор, пока в каком-нибудь кирпичном сарае можно поставить станок. Отметим в протоколе - я официально снимаю все свои замечания по поводу ожидания "Великана". Надо применять всё сразу. Меньший и промежуточный варианты не сработают.
Стёйвезант оглядел кабинет, отмечая согласные кивки.
– Кто-нибудь желает внести свои замечания в протокол? Нет? Решено. Ждём готовности "Великанов".
А сам подумал - поймёт ли когда-нибудь Локи, какое решение было принято на основе добытых им сведений?
58-е оперативное соединение, авианосец "Геттисберг", мостик
– Капитан, благодарю что позволили подняться
– Не за что, капитан Локкен. Мы как раз подходим к Черчиллю.
Разговор прервался рёвом сирены, который подхватили другие корабли ордера. Рассветный морской пейзаж, казалось, задрожал от этих звуков.
– Что происходит, капитан?
– Не беспокойтесь. Нас покидают два лёгких авианосца. Они направляются на Тихоокеанский флот, вот их и провожают. По левому борту те, кто их сменят: "Шайло" и "Чикамуга". Однотипные с "Геттисбергом".
– Ещё два таких же больших авианосца, как этот... Даже выиграй мы сражение, ничего не изменилось бы, верно? Вы построите ещё больше кораблей и вернётесь.
– Совершенно верно, капитан. А раз уж мы победили, то всё равно будем строить новые корабли. Атлантика теперь наше озеро, и мы хотим покататься на лодочке.
Локкен медленно кивнул, наблюдая, как длинная вереница кораблей входит в огромную естественную гавань, ради которой и построили Черчилль.
– Так будет и в дальнейшем.
– Не для вас, капитан. Как только док вас выпишет, вы отправитесь в лагерь военнопленных. Разумеется, в офицерский.
– Я бы хотел остаться со своими людьми. С теми немногими, что остались.
– Уверен, вы бы так и поступили, капитан. Но будет меньше хлопот, если мы отделим офицеров от рядовых. Так что для вас - офицерский лагерь. Не волнуйтесь, мне сказали, что условия там приличные, и есть представители Красного Креста. Для вас война окончена.
Кольский полуостров, госпиталь, 71-й стрелковой дивизии
Ланг проснулся несколько неуверенно. Последнее, что он помнил - пламя, обжигающее кожу. Солдаты катали его по снегу, чтобы погасить, и теперь он не чувствовал ожогов, но это могло быть просто обезболивающее. На самом деле он чувствовал себя на удивление удобно, хотя просто лежал на кровати, наслаждаясь ощущением мягкого матраса и чистой простыни.
– Ну как, майор?
– прорвался через его изумление ехидный голос. На него смотрел генерал-лейтенант Маркс.
– Герр... генерал?
– Ланг запнулся, сам не зная точно, почему.
– Всё верно, Ланг, вы теперь майор. И соответствующая побрякушка. А ещё ваши приятели из Генштаба хотят вас вернуть.
– Герр генерал, шлите их нахрен. Я останусь здесь, если вы захотите, конечно. И если я годен.
– Асбах весьма высоко о вас отзывается. Считает, что у вас задатки хорошего солдата. Ранения лёгкие. Шинель приняла на себя почти весь огонь, а перчатки защитили руки. Ваш шёлковый шарф, кстати, совершенно цел. Солдаты его бережно хранят. И уже навешали одному типу, который хотел его украсть. Но я об этом как бы не знаю.
– А люди, герр генерал? Сколько прорвалось?
– Большинство из тех, кто пережил последний бой. Мы потеряли ещё один полугусеничник от огня "Гризли", но на этом всё закончилось. Расчёты вышли. Сражение закончилось, Ланг. Мы вернулись туда, откуда начали, просто теперь нас намного меньше. А ещё финны вышли из войны. Они сдались после того, как амеры спалили Хельсинки дотла. Асбах говорил, что эта Зимняя война ничем толковым не закончится, и был прав. К счастью, вину взял на себя военно-морской флот. Они нас предали, ну вы понимаете, - Маркс рассеянно потёр ухо.