Воины зимы
Шрифт:
Два медика склонились над сильно обгоревшим мужчиной. Они накачали его морфием и старались вытянуть, несмотря на то, что это было очевидно безнадежно. Вестовер видел их неудачу и тихонько подошёл, чтобы провести последний обряд. Он понятия не имел, кем был техник, какую веру исповедовал, да и что-либо ещё. Слишком тяжёлыми были ожоги, чтобы выяснять. Он знал, что его слова помогут уйти с миром, а справедливый и милосердный бог, в которого верил Вестовер, не откажется от прощения из-за небольших ошибок в отходной. Когда капеллан смолк, человек испустил последний вздох. Изо рта выпорхнуло небольшое облачко дыма.
– Ещё есть смертельно раненые?
– спокойно спросил
– Нет. Тех, у кого есть шанс, мы уже отправили в лазарет. Остальные здесь. Не знаю как объяснить... падре, вы могли бы поговорить со Смитти? Он в выгородке 40-мм зенитки. Его друг погиб, и ему очень плохо. Вы поймёте, почему.
Вестовер кивнул. Он прошёл дальше, туда, где боковая галерея ангара выходила к счетверённой 40-мм пушке над бортом. Сюда снесли мёртвых, чтобы освободить проход для тушения пожара ближе к корме. В одном углу возле обгоревшего тела сидел моряк. Он молился, уложив обугленную голову себе на колени.
– Можно помолиться с тобой?
– негромкой спросил Вестовер.
Моряк вскрикнул от неожиданности. Фрэнк посмотрел вниз и поразился силе любви, которая заставляла Смитти переносить ужасный облик того, что ещё недавно было человеком.
– Просто, я не хотел тревожить тебя. Я хотел бы помолиться, если ты не возражаешь.
– Он был моим другом, падре. А теперь его нет.
Слова прозвучали так, будто моряк отказывал Вестоверу, но капеллан понимал, что на самом деле это выстраданная просьба о помощи и понимании.
– Твоя любовь воздаёт ему, - Вестовер осторожно опустился на колени около тела, осенил себя крестным знамением и начал тихо молиться.
– Вы не понимаете, падре, никто не понимает. Он был моим особенным другом.
В слове особенном слышался... вызов?
– Я знаю, Смитти. Все знают. Хотя бы потому, что никто никогда не сказал тебе дурного слова. Твои товарищи по экипажу знают достаточно, чтобы направить меня к тебе в этот горестный момент.
На этом Вестовер замолчал. Говорить что-то сверх уже сказанного было бессмысленно. Он мог бы многое добавить, о многом промолчать, но сейчас это ни ко времени, ни к месту. Вместо этого он спокойно начал "Отче наш", слыша, как Смитти присоединяется к нему. Как знать, принесёт ли молитва облегчение, но по крайней мере, моряк знал, что он часть команды, которая позаботится о нём.
Северная Атлантика, разведгруппа Флота открытого моря, авианосец "Вернер Фосс", машинное отделение
"Фосс" удерживался на плаву только благодаря водоотливным насосам. Ремонтно-восстановительные команды сделали всё возможное, но обстановка стала угрожающей ещё до того, как во время последнего удара в корабль попали ещё три торпеды. Ракеты и бомбы, конечно, нанесли урон, но больше всего досталось от торпед. Сама схема постройки препятствовала всем попыткам справиться с затоплением.
Капитан-лейтенант Зигфрид Эхрардт сочувствовал бригадам. Он видел разочарование на лицах моряков, когда они закрыли "герметичные" люки только для того, чтобы заметить, как вода сочится через отсутствующие уплотнения или бежит в зазоры там, где створки не совпадают с переборками. В итоге затопление непрерывно нарастало. По всем меркам оно было не стремительным, но уже нарушало остойчивость. Хуже всего, все пять попаданий пришлись на один борт, и только одно в середину, где непосредственно угрожало машинному отделению. Эта торпеда ударила в цементированную броню
Ещё два попадания пришлись ближе к носу, и два последних точно в корму. Там теперь громоздились перекрученные массы металла, не подлежащие ремонту. Одному лишь богу было известно, докуда дошли деформации, прежде чем угаснуть. Корабль сильно осел кормой и вот-вот мог развалиться, вывернув наружу все свои потроха. Эрхардту казалось, что этот момент неприятно близок.
– Герр капитан, крен достиг 30 градусов, - несмотря на шум машинного отделения, в голосе докладчика отчётливо слышалась дрожь. 30 градусов означали "Тонем!". Вообще корабли могли раскачиваться и сильнее, но установившийся крен говорил о том, что игра закончена. Как будто в ответ на его мысли, снова зазвонил внутренний телефон. Эхрардт снял трубку, выслушал и тщательно умостил её обратно в держатель.
– Приказано покинуть корабль. Внутренние переходы повреждены, и один из офицеров позвонил нам на случай, если никто не добрался. Мы должны всё заглушить, установить подрывные заряды и выбираться наружу.
– Как быть с откачкой?
– после потери винтов, насосы и генераторы оставались единственным, что ещё чего-то стоило.
– Забудь. С "Фосси" покончено.
– А как мы отсюда выберемся?
– в голосе кочегара сквозила паника, дисциплина никогда не была сильной стороной технических специалистов. Причина для такого вопроса имелась. Вода уже просачивалась через верхние люки и понизу переборок. Значит, смежные отсеки уже затоплены. Эрхардт догадывался, как это случилось. Из продырявленной котельной противоположного борта вода распространялась в центральную, а так как "Вернер Фосс" накренился, она стала заполнять и машинное. Палубы же были повреждены бомбами и ракетами американских штурмовиков. Тем не менее, ответ имелся.
– Воспользуемся сквозным проходом. Открывай люк.
Британцы построили "Фосса" со сквозными вертикальными шахтами для доступа ко всей его машинерии и арсеналам. Бронированные трубы уходили вверх, неповреждённые, до самой полётной палубы, и благодаря этому у людей в низах оставались все шансы покинуть тонущий корабль. Более того, асбестовая обмотка шахты позволяла подняться по ней даже когда на промежуточных палубах бушует пожар.
Люк открылся за одно мгновение. Эрхардт удивился. На "Фоссе" хватало потайных строительных неполадок, и капитан-лейтенант внутренне готовился к заклиненной створке. Но рабочие на верфи, строившие авианосец, были моряками, и не лишили бы таких же моряков последнего шанса избежать смерти.
– Заряды установлены? Задержка пять минут. Все за мной.
Взрывы сорвут задвижки кингстонов и вода беспрепятственно хлынет в машинное отделение. "Фосс" после этого быстро затонет. Ступеньки над головой уходили в полумрак овальной стальной трубы. Подъём будет долгим, утомительным, но куда лучше альтернативы. Эхрардт глубоко вздохнул и начал карабкаться по стволу, проходящему через все промежуточные палубы до самой полётной. Спасительный путь.
На полдороги послышались глухие удары взрывов. Странно, но по шахте стал распространяться шум воды, текущей из машинного отделения. Он приказал последнему задраить нижний люк, но водонепроницаемых люков на "Фоссе" не было - и он не видел, почему этот должен отличаться. Наконец, над головой показался палубный выход. Эрхардт, не нажимая, провернул штурвал, а затем толкнул крышку.