Воины Зоны
Шрифт:
Через люк механика я слез в головной отсек, рюкзак перебросил на свободное сиденье стрелка-гранатометчика, сел. И как монолитовцы без прибора ночного видения сюда доехали? Или они давно под кафе стояли, ждали кого-то? А может, нас и ждали? Тогда надо спешить, вдруг подмога к ним пожалует.
Я отстегнул зажимы и вытащил из шахты дневные окуляры. Пошарил под сиденьем в поисках укладки с прибором ночного видения. Нащупал подсумок, поднял, раскрыл — четыре гранаты РГН. Хорошо, пригодится, отдам две Лабусу, две себе возьму. Переложил
— Слышите меня?
Они замолчали, потом девушка сказала:
— Я поняла, что за сигнал шел из машины, когда мы на нее наткнулись. Это маяк.
Я кивнул: ага, скорее всего, так и есть. На борту работает сигнальный маячок, значит, найти нас нетрудно. Удивительно только, что Аня способна без всяких приборов ощущать его сигнал — именно ощущать, как другие чувствуют температуру воздуха, сильный ветер или падающую с неба воду. Пора уже и привыкнуть к этим ее способностям, но я каждый раз вновь удивлялся.
По броне забухали тяжелые шаги, я высунулся из люка. Спрыгнувший с башни Бугров сказал:
— С юга, приблизительно в километре, три движущиеся цели, идут с зажженными фарами. На ЧАЭС много броневиков с безоткатками в кузове, это может быть патрульная группа оттуда. Возможно, они ищут этот танк.
— В машину, быстро! — Я нырнул обратно. — Лабус, к нам гости!
Когда я сдвинул рукоять запирающего устройства, приподнявшаяся крышка люка бесшумно повернулась и опустилась, закрыв проем. Бугров просунул ноги в соседний люк, но застрял — из-за брони верхняя часть тела не пролезала.
— Снаряжение снимай, не поместишься! — крикнул я.
Пока он устраивался, я приготовил второй танковый шлем, и когда монолитовец наконец уселся, бросил ему на колени.
Проверил, выключена ли передача. В голове всплыло: «воздух — стартер — помпа»… Так, теперь давление в двигателе… Дизель взревел, машина затряслась. Рядом с педалью газа я нащупал рукоять подачи топлива, потянул, выставив обороты двигателя на тысячу.
Бугров надел шлем и стал готовить к бою правый курсовой гранатомет. Я сказал:
— Костя, они прямо по ходу движения, расстояние — километр. Сейчас решим, куда ехать.
Выжал сцепление — на танках это главный фрикцион, — включил вторую передачу, положил руки на рычаги. Ну, с богом! Машина дернулась и поехала по дороге. Я вдавил педаль — двигатель натужно взревел, — перебросил ручку передач на третью позицию.
— Доложить о готовности к бою.
— Готов, — тут же отозвался Бугров.
— К бою готов! — по-молодецки
— Нет. Все действия как на «копейке». Командуешь «короткая», я останавливаюсь. На общем блоке жмешь тумблер противотанковой ракеты, найди там надпись «ПТР». Все замирает. Навел на цель — выстрелил. Командуешь: «Вперед». Я трогаюсь. Понял?
— Ага. Теперь точно готов.
— Только их лучше беречь. ПТУР — последний довод танкиста.
Бросив взгляд на стрелку показателя топлива — маловато будет, — я спросил: — Бугров, куда нам?
— На юго-восток по проселку, в припятский порт. Он за городом, в двух километрах.
Раздался голос Ани:
— Алексей, прямо по курсу аномалия, возьми влево. Направо нельзя, там целый фронт висит.
Я потянул левый бортовой на себя. Машина повернула, съехала с дороги по наклонной насыпи, проломила кусты. Хорошо, что мы вдоль берега движемся, — здесь не так много деревьев.
Лязгало, корпус трясся, что-то глухо стучало под полом, пахло соляркой.
— Теперь обратно на дорогу, — сказала Аня.
— Наблюдаю три цели, двигаются медленно, — доложил Лабус.
Еще бы они не медленно двигались — после выброса новых аномалий как грибов после дождя. Напарник добавил:
— Разворачиваются в боевой порядок. Одна остановилась.
Услышав это, Бугров резко выпрямился на сиденье, а я заорал:
— Огонь! Лабус, огонь по этой цели!
Танк почти выбрался на дорогу, когда возле левого борта шарахнуло так, что даже под броней заложило уши. Кажется, сработал блок динамической защиты. Я утопил педаль газа, дизель взревел, как раненый медведь. Машина в сорок семь тонн весом, задрав нос на склоне придорожной насыпи, буксанула и перевалилась на асфальт. Нас сильно качнуло.
Затрещали спаренные пушки. Я довернул в направлении противника, сузив для него ширину проекции — теперь попасть в нас будет тяжелее, — и приник к окулярам. Над головой вдаль улетали трассы снарядов. По броне застучали ссыпающиеся гильзы, в отсек просочился кислый запах пороха.
Далеко впереди вспух шар разрыва — скорее всего, снаряды скорострельных пушек пробили чужака навылет и вспороли бензобак.
Пламя позволило хорошо разглядеть остальные машины, похожие на американские «хаммеры». Они медленно разворачивались, я заметил несколько фигурок, бегущих к деревьям.
— Лабус, уничтожь пехоту! — скомандовал Бугров. — Это гранатометчики!
— Принял, — отозвался Костя.
Длинная очередь прорезала темноту, дотянулась до силуэтов. Одного монолитовца разорвало в клочья, второй упал. Сбоку прилетели трассеры, пули цокнули по броне.
Бугров вдавил кнопку огня, справа часто застучало, гулкие хлопки, от которых тяжело екало в груди, наполнили кабину. В ночь ушла длинная очередь, череда разрывов накрыла изготовившегося для стрельбы гранатометчика.