Воины

Хобб Робин

— Башня, говорит П-51 21054. Прошу разрешения на взлет.

Ее руки лежали на ручке управления, и Эм ощущала, как мощь самолета перетекает в нее. Эту машину не нужно было понукать. Все, что требовалось от Эм, — дать ей волю и позволить оторваться от земли.

В ухе прожужжал голос диспетчера:

— П-51 21054, говорит Башня. Взлет разрешаю.

Это был тигр, припавший к земле перед прыжком. Ракета, готовая взорваться. Нос приподнят выше хвоста — Эм даже не могла посмотреть прямо вперед, только вверх.

Эм послала дроссель вперед, и самолет начал двигаться. Потом он начал двигаться по-настоящему. Хвост приподнялся теперь Эм уже могла смотреть вперед, в конец

взлетной полосы, и машина прибавила скорость. Сотня миль в час. Эм потянула ручку управления, подняла — и земля осталась внизу. Эм оглянулась через плечо. Взлетная полоса уже сделалась крохотной. Впереди было лишь открытое небо и вся скорость, которую Эм могла выжать из этой машины.

Это было райское блаженство.

— Самая счастливая девушка на свете, — пробормотала Эм и подумала, что Мэри бы это понравилось.

С.М. Стирлинг

Многие полагают, что С.М. Стирлинг заслуженно унаследовал после Гарри Тертдлава титул короля альтернативной истории. Он — стремительно восходящая звезда научной фантастики и автор пользующегося широкой популярностью Нантакетского цикла («Остров в море времени», «Против течения лет», «В океане вечности»), в котором повествуется, как остров Нантакет проваливается в 1250 г. до нашей эры, и цикла Драка («Маршем через Джорджию», «Под игом», «Каменные псы» и «Дракон» плюс сборник рассказов «Дракас!» других авторов, изданный под редакцией Стирлинга), в котором противники отделения американских колоний от Англии создают в Южной Африке военизированное сообщество и в конце концов завоевывают большую часть Земли. Кроме того, он написал Эмберверсский цикл («Умереть в огне», «Война защитника», «Встреча в Корваллисе») пятитомного цикла «Пятое тысячелетие» и семитомного цикла «Военачальник», а также отдельных романов, таких как «Конкистадор», «Пешаварские уланы» и «Небесный народ». Кроме того, Стирлинг писал книги в соавторстве с Раймондом Фейстом, Джерри Иурнелем, Холли Лисле, Ширли Мейер, Карен Верштейн и снимавшимся в «Звездном пути» актером Джеймсом Духаном, а также принимал участие в создании сериалов «Вавилон-5», «Т-2», «Разумный корабль», «Всемирная война» и «Люди против кзинов». Его рассказы были собраны в сборник «Лед, железо и золото». Последний цикл Стирлинга также посвящен Эмберверсу — это тетралогия Чжана, из которой пока вышло три тома: «Восходные земли», «Бич Божий» и «Меч госпожи».

Родившийся во Франции и росший в Европе, Африке и Канаде, С.М. Стирлинг ныне живет в Санта-Фе, штат Нью-Мехико.

В своем динамичном рассказе автор показывает, как возникает невероятный союз между двумя очень разными воинами, а затем отправляет их на еще более невероятное дело, такое опасное, что волосы дыбой встают, — дело, которому предстоит испытать их решимость, изобретательность и мужество — и их дружбу.

Древние пути

Стоял жаркий июльский день лета две тысячи пятьдесят пятого от Рождества Господня, он же пятьдесят седьмой год с момента Изменения, плюс несколько месяцев. Вокруг раскинулась ковыльная степь Среднего Поволжья, и по ней, насколько хватало глаз, ветер гнал седые волны, высотой по колено. Челюсти Сергея Ивановича неутомимо трудились над полоской безвкусной сушеной баранины, а сам он лежал на животе и смотрел в бинокль на приближающегося странного всадника, сперва маленького, как муравей, под бескрайним синим сводом небес.

— Что это за тип, а, коняга? — лениво спросил он, обращаясь скорее к себе, чем к лежащей рядом лошади, и мысленно проверил свое оружие. — Надо иметь

медные яйца, чтобы ехать тут в одиночку. Или очень спешить, видит бог.

Сергей задумчиво пожевал полоску вяленого мяса — это было все равно, что грызть доску, а занозы он время от времени подрезал кинжалом. Зубы у него были молодые и крепкие, и Сергей желал сохранить их как можно дольше. У его отца, Ивана Михайловича, к сорока восьми годам от зубов осталось пять почерневших пеньков, и жить ему приходилось на вареной капусте и похлебке — когда он не был пьян и не жил на самогонке, а пьян он, надо признаться, бывал частенько.

Незнакомец, кем бы он ни был, приближался довольно быстро. Он то пускал коня в галоп, то переводил на рысь, то снова гнал галопом. В поводу он вел двух заводных лошадей. Торговцы из Белгорода с удовольствием возьмут трех лошадей.

— Эй, он спешит куда-то или от кого-то?

Сергей отправился сюда, надеясь добыть сайгака или дикую лошадь. Ну и затем, чтобы убраться прочь из станицы и из их переполненной глинобитной хижины, прочь от воплей младших братьев и сестер и бесконечной подсобной работы — пока не пришла пора собирать урожай.

И еще потому, что дедушка Михаил умер, а горевать при других о восьмидесятилетием старике было неуместно — на все воля Божья. Такова уж жизнь, а смерть казаку полагалось презирать. Михаил был великим человеком, одним из немногих, кто вырос еще во времена до Изменения, и одним из вожаков, восстановивших Войско Донское.

«Я — последний из них, — таковы были предсмертные слова старика. — Последний, и со мной тот мир умрет снова».

Сергей не знал, что дед Михаил имел в виду, но все равно у него защипало глаза. Он поспешил задавить эти мысли и сосредоточился на более насущном деле.

— А топор он швырял — ну что твой ангел! — пробормотал молодой казак. — Царствие тебе небесное, дедушка.

Небольшая рощица и остатки старых фруктовых садов окружали с севера огрызки фундамента каких-то разрушенных зданий — единственное свидетельство того, что прежде здесь были возделанные земли, во времена до того, как машины остановились. Излучина великой реки находилась всего лишь в восьмидесяти километрах отсюда, но народ из его станицы сюда не ходил, если дорожил головой. Слишком уж много басурманских рож тут ошивалось. Вражда между русскими и татарами возникла еще задолго до времен Красных Царей и века волшебников, в дни сказочные и незапамятные.

— Иногда, конечно, бывает, что кто-нибудь из эти уродов кубанцев забирается так далеко на север, — пробормотал Сергей. — Иди дагестанцы... Тихо, чертова скотина! — добавил он, когда лошадь пошевелилась.

Крупный тощий серый конь был хорошо обучен и продолжал лежать рядом с хозяином. Оба они, лошадь и человек, потели под горячим полуденным солнцем. Когда Сергей перенес вес на локти, из травы во все стороны порскнули маленькие белые кузнечики. В воздухе пахло озоном и сеном — а еще людским и конским потом, кожей и металлом.

— Слава Господу по веки веков, — пробормотал казак, когда сквозь двойные линзы возможно стало разглядеть черты лица незнакомца и другие подробности. — Да он, пожалуй, и вовсе не татарин. Во всяком случае, не ногаец.

Так в нынешнее время называли себя плосколицые племена, живущие вдоль берегов Волги, и сородичи Сергея хорошо знали их по войне, торговле и происходящим время от времени умыканиям невест. Шлем у незнакомца был остроконечный, и по краю он был отделан полоской меха, а не обмотан тюрбаном. Черные волосы незнакомец собрал в хвост. А стремена у него были довольно длинные, а не подтянуты так, чтобы колени оказывались высоко подняты, как по-гоблински ездили татары.