Воины

Хобб Робин

— Гур! Гур! Гур!

И грохот копыт. Сергей громко расхохотался; они с Доржей развернулись и побежали, перескочив через более низкую заднюю стену разрушенного здания и резко свернув влево, в щель между более высокой грудой камней и большим дубом.

— Эти неверные свиньи не слезают с лошадей, даже чтоб поссать!

На это казак и рассчитывал. Первый татарин, продемонстрировав редкостное искусство верховой езды, перемахнул через стену, через которую только что перепрыгнули Сергей с Доржей, и еще в полете выстрелил. Сергей с воплем уклонился, когда стрела свистнула

над его левым ухом, и нырнул наземь. Доржа приземлился рядом и зашарил по земле. Достигший прохода татарин слегка натянул поводья, дожидаясь сотоварищей, потом снова двинулся вперед, занося копье.

— Тяни! — заорал Сергей.

— Да тяну, тупой бык! — прохрипел Доржа.

Их связанные вместе арканы взвились из пыли; один конец был надежно закреплен за дуб, второй — прихвачен за выступ источенной непогодой кирпичной стены. Они уперлись изо всех сил и откачнулись назад, но, даже притормозив об выступ, веревка бешено рванулась из мозолистых ладоней казака, когда первые две лошади налетели на нее. Одна из них кувыркнулась, сделав полное сальто, и рухнула на своего всадника, как кухаркин деревянный молоток на свиную отбивную. Вторая поскользнулась, и всадник перелетел через ее голову. Лошади, скакавшие позади, вздыбились и замолотили в воздухе ногами; их ржание перекрывало крики их всадников, пытающихся обогнуть мешанину человеческих и конских тел.

Сергей сорвал с пояса топорик, перехватил его поудобнее и молниеносно швырнул с размаху. Ясеневая рукоятка покинула его ладонь тем текучим движением, какое, бывает, ощущаешь, когда бросил что-то правильно, а секунду спустя стальное лезвие врезалось татарину в лицо. Татарин упал и замолотил по земле руками, захлебываясь криком.

Доржа уже выхватил свой ятаган. Он ловко, словно кошка, уклонился от поспешного удара сплеча, отбив его своим круглым щитом, и вонзил острие ятагана в заднюю ногу лошади. Та взбрыкнула, и ногайцу стало на некоторое время не до фехтования. Этого оказалось достаточно.

«Вот уж точно, ловкий, как кошка!» — подумал Сергей, когда острая сталь с дамасским узором скупым движением полоснула последнего татарина по бедру. Ятаган рассек ногу почти до кости. Доржа отскочил назад, предоставляя своему противнику истекать кровью.

Татарин, которого сбросила лошадь, приземлился с ловкостью куницы, перекатившись через голову и тут же вскочив. Лук он потерял, но зато почти мгновенно выхватил свой изогнутый шамшир.

— Аллах акбар! — И с этим воплем ногаец ринулся вперед, вращая меч над головой. — Гур!

— Ёб твою мать! — отозвался Сергей, ухмыляясь и приподнимаясь на носки. Возможно, татарин даже понял его — бранные слова все перенимали быстро. — Ура! Христос воскресе!

Его шашка была длиннее оружия кочевника — слегка изогнутая, без гарды, с яблоком в виде орлиной головы, — и хотя татары были грозными бойцами, когда бились верхом, пешими большинство из них делались столь же ловкими, как свинья на льду. Сергей увел удар ногайца в сторону, слегка заворчав от столкновения, — ну и силен же был татарин! — со звоном и снопом искр. Татарин лупил по нему, словно зерно обмолачивал, но Сергей отступал, пока не увидел

краем глаза Доржу, заходящего татарину в тыл. Тогда казак ринулся вперед — надо быть дураком, чтобы драться с татарином честно, если тебя ничто к этому не принуждает.

Секунду спустя ногаец рухнул с криком боли — ятаган рассек ему подколенное сухожилие, а сабля казака полоснула но правой руке. Сергей снова крякнул от удивления, когда Доржа не дал ему добить татарина; юноша отбил удар, который должен был стать последним, и казак на секунду пошатнулся.

— Чтоб тебя черт в мешке унес! — возмущенно бросил казак, оглядывая кромку шашки. Слава святым, зарубок не осталось. — Ты чего?

Доржа не обратил на него внимания. Вместо этого он поставил ногу на грудь раненому татарину и приставил острие ятагана к его горлу. Татарин плюнул в юношу, потом зашипел, когда острие вдавилось в тело.

— Где принцесса? — спросил Доржа... по-татарски — Сергей неплохо им владел.

— На пути в Астрахань, куда ты не сможешь за ней последовать, презренный кяфир и...

Острие ятагана нашло цель, и ругательство перешло в бульканье, а пятки татарина выбили короткую дробь по земле. Доржа стер кровь с ятагана и носка своего сапога овечьим тулупом кочевника.

— Принцесса? — небрежно поинтересовался Сергей, помогая своему случайному товарищу позаботиться об остальных ногайцах.

— Здорово у тебя получилось с топором, — отозвался Доржа.

Сергей выдернул топорик из лица раненого татарина и ударил обушком ему в висок. Послышался хруст, татарин дернулся и перестал корчиться.

— Провались ты к черту, чернозадый, — весело произнес Сергей, подбросил топорик в воздух и поймал за рукоять.

— Дед Михаил был спецназом, он нас и научил этому фокусу, — объяснил Сергей и навел топорик на Доржу — не то чтобы угрожающе, но и не сказать, чтобы совсем без этого. — Принцесса?

Доржа вздохнул и сел на остатки стены.

— Дочь моего хана. Я был ее телохранителем, — сообщил он. — С нами не было войска, только... личная стража.

«А! Знатный юнец-номенклатурщик из свиты принцессы!» — подумал Сергей.

Он отметил про себя отличные сапоги Доржи, серебряную инкрустацию на ятагане и тисненый пояс с пряжкой в виде волчьей головы, отделанной синей эмалью. И кольчуга у него была мастерской работы, из клепаных колец.

Потом ворчливо признал: «Хоть и знатный, хоть и молод, а драться умеет».

— Мы везли ее вверх по Волге, на свадьбу с Петром, герцогом Николаевска. Но на нас напали эти татары, речные пираты, работающие на хана Чистополя.

Сергей задумчиво кивнул.

— Неверные свиньи не хотят, чтобы Николаевск усилился, получив такого союзника.

Доржа врезал кулаком в стену.

— Думаю, им полагалось ее убить — а вместо того они решили ее продать. Потому я убежал. Они не причинят ей вреда...

— За девственницу и дочь хана можно получить кучу денег, — задумчиво произнес Сергей. — В Астрахани.

Он развернулся, освободил свой аркан и смотал его.

— Поехали, — произнес казак. — Тут восемнадцать их лошадей. Ты умеешь спать в седле, малой?