Воины

Хобб Робин

— Тринадцатая полубригада отступила из Норвегии.

Все находившиеся в амбаре приподнялись с соломы. Никому не требовалось объяснять, что это значит. Легион воевал на два фронта, и фронтом тринадцатой полубригады была Норвегия. Но она была вынуждена отступить, как и части Легиона, оборонявшие линию Мажино.

— Они высадились в Бресте, — добавил радист.

Слушатели кивнули. Всем было ясно: Брест — самый западный порт Франции.

— Когда они поняли, что Франция капитулировала и что немцы вот-вот захватят порт, они быстро погрузились обратно на корабли и отплыли

в Англию.

— То есть они собираются помочь союзникам попытаться отбить Францию? — спросил Клайн.

— Да, — подтвердил радист. — Но в Англию отправились не все.

Рурк выпрямился.

— То есть как?

— Некоторые решили вернуться в штаб-квартиру в Алжире.

Несколько секунд легионеры молчали, размышляя над смыслом этой новости. Еще одной причиной, по которой немцы не стали захватывать Францию целиком, было то, что этот шаг сделал бы их врагами Алжир и Марокко — территории Франции в Северной Африке. Но вынудив Францию создать вишистское правительство, номинально нейтральное, а фактически марионеточное, Германия получила непрямой контроль над этими французскими территориями и не позволила расквартированным там легионерам выступить в поддержку Англии.

— Они собираются драться против англичан? — потрясенно спросил Клайн.

— Скорее похоже, будто они надеются, что Алжир останется нейтральным. Так они смогут просидеть остаток войны, не воюя ни с кем, — объяснил радист.

— Пускай как бы пробуют, — буркнул кто-то.

— Пришло сообщение из Франции, — продолжал радист. — От бригадного генерала де Голля.

— А это кто такой?

— Я сам о нем никогда не слыхал, — сознался радист. — Но судя по всему, он возглавляет какую-то организацию «Свободная Франция», и туда входят и те легионеры, которые ушли в Англию. Он хочет, чтобы все французские солдаты собрались где-то и произвели перегруппировку. Бой не окончен.

— Слава богу, хоть один мужик с яйцами нашелся, — заметил другой легионер. — Думаю, ясно, куда нам отправляться ночью. На юг, к побережью. Надо добыть судно и двигать в Англию.

Большинство присутствующих охотно поддержало его. Они родились и выросли в Испании, Португалии, Греции и множестве других стран, но сейчас все они были французскими гражданами и сохраняли верность народу, который защищали.

Однако же Клайн невольно отметил, что некоторые их сотоварищи сделались тихими и задумчивыми. Очевидно, прошедший год боев сделал для них идею пересидеть войну в Алжире привлекательной.

И так же невольно Кларк отметил, что Рурк был среди тех, кто притих.

В темноте, когда их группа выбралась из амбара, Клайн жестом попросил Рурка подождать.

— У меня такое впечатление, что ты не идешь в Англию с нами, — произнес Клайн, когда они остались вдвоем.

Рурк на мгновение замешкался с ответом.

— Да. Когда мы доберемся до Средиземного моря, я отправлюсь в Алжир.

— Ты решил, что с тебя хватит войны?

— Дело не в том, что я увиливаю от войны. Поверь мне, я с радостью дрался бы с немцами. — Рурк помолчал. — Но я не могу ехать в Англию.

— Не понимаю.

— Дружище, мы с

тобой никогда не разговаривали о нашем прошлом. — Рурк положил руку ему на плечо. — Но я думаю, ты о многом догадался насчет меня. Если я вернусь в Англию, я могу оказаться на службе плечом к плечу с теми самыми британскими солдатами, которые охотились за мной в Ирландии до того, как я вступил в Легион. Не пойми меня неправильно. Я вступил в Легион не для того, чтобы скрыться от них.

— Я знаю. Ты пришел сюда за наказанием.

— Вот видишь, мы друг друга понимаем, — кивнул Рурк. — Я как-то сказал тебе, что католикам нужно говорить Богу, что они сожалеют о своих грехах и делают то, что требуется, чтобы доказать, что они говорят всерьез.

— Да, я помню.

— Ну и как же я буду нести свое наказание, если какой-нибудь поганый британский томми узнает меня и пристрелит?

Из темноты за амбаром донесся шепот одного из легионеров:

— Клайн, нам пора двигаться.

— Одну секунду, — пробормотал Клайн в сторону покосившейся двери.

Он повернулся к Рурку.

— Береги себя.

— Не волнуйся, — откликнулся Рурк, пожав ему руку. — Мы непременно встретимся снова после войны.

Но Рурк ошибся. Им предстояло встретиться раньше, до окончания войны. Вскоре после этого раскола в Легионе, когда одни отправились в Англию, а другие в Алжир, правительство Виши приказало легионерам в Алжире оказать поддержку немецкой армии.

В июне 1941 года, когда союзники воевали, освобождая Сирию от захватчиков, подразделение Легиона, в котором служил Клайн, выступало на стороне британской армии. А другое подразделение Легиона, вишистская бригада, — на стороне немцев.

Клайн знал, что утром произойдет немыслимое. В битве за Дамаск легионеры, которые вместе тренировались, вместе разбивали лагерь, вместе выпивали и вместе воевали, будут сражаться друг против друга, и если Рурк еще не погиб, он станет одним из тех, на кого Клайн пойдет в атаку.

Когда солнце начало заходить, Дурадо, вернувшись в последний раз, заступил на ночное дежурство.

Жара продолжала давить на людей.

— Там как, тихо? — поинтересовался Дурадо.

— Не видать никого. Может, они отступили?

— Что-то не верится.

— И мне тоже. Они знают, что мы не отступим.

— Но они наверняка понимают, что воюют на неправой стороне, — сказал Дурадо.

— Возможно, они говорят то же самое о нас.

— В каком смысле?

— Может, они считают, что это они воюют за Францию.

— Ага, за правительство, которое лижет жопу немцам, — согласился Дурадо.

— Все равно — это сейчас единственное французское правительство. Помнишь, что сказал командующий Вернье, когда союзники велели ему драться с немцами в Норвегии?

— Если и слышал, то забыл.

— Чтоб легионеры вместо песков дрались в снегах? Он знал, что это бред. Но он не стал спорить с приказом. Он сказал: «Какова моя задача? Захватить порт Нарвик. Ради норвежцев? Ради фосфатов? Ради анчоусов? Понятия не имею. Но мне отдали приказ — и я возьму Нарвик».