Воины
Шрифт:
Ждать в темноте пришлось долго. Отчасти Грей завидовал горцам: с какими бы опасностями им ни довелось встретиться — а судя по доносящимся сверху звукам и возгласам, когда у кого-то срывалась нога и товарищи подхватывали его, не давая упасть, подъем сам по себе был действительно опасен, — им, по крайней мере, не приходилось бороться со скукой!
Внезапно сверху послышался треск, грохот, находящиеся на берегу шарахнулись в разные стороны — и сверху упало несколько заостренных бревен, вытащенных из засеки. Одно из них вонзилось в песок не далее чем в шести футах от Грея и осталось стоять, колеблясь. Все, кто был внизу, не сговариваясь,
Шарканье и кряхтение становились все тише и внезапно прекратились. Вольф, сидевший на валуне, встал и, прищурившись, устремил взгляд наверх.
— Получилось! — прошептал он, стиснув кулаки от возбуждения. Грей разделял его чувства. — Боже милостивый, получилось!
Люди, ожидавшие у подножия утеса, затаили дыхание: там, наверху, был сторожевой пост. Воцарилась тишина — слышался лишь немолчный шум леса и реки. А затем — выстрел.
Один-единственный выстрел. Люди внизу зашевелились, взялись за оружие, готовясь — сами еще не зная, к чему.
Слышно ли что-то сверху? Грей не мог понять, как ни вслушивался, и, чисто от нервозности, отвернулся помочиться на край утеса. Он застегивал ширинку, когда сверху донесся голос Саймона Фрезера:
— Готово, клянусь Богом! — крикнул он. — Вперед, ребята, эта ночь не будет длиться вечно!
Следующие несколько часов прошли в самых изнурительных упражнениях с тех пор, как Грею довелось пройти через горы Шотландии с полком своего брата, доставляя пушки генералу Коуну. «Хотя нет, — думал он, стоя в темноте, с ногой, зажатой между деревом и скалой, над невидимой пропастью глубиной в тридцать футов, сжимая обжигающую ладони веревку, на которой висел груз в пару сотен фунтов, — сейчас, пожалуй, похуже будет!»
Горцы застигли сторожевой пост врасплох, прострелили пятку их капитану, который попытался было сбежать, и взяли всех в плен. Это оказалось несложно. Теперь, когда дорога — если это можно назвать дорогой, — была свободна, остальной части десантной группы предстояло подняться на утесы, куда они должны были поднять не только прочие войска, которые теперь спускались вниз по реке на транспортных судах, но и шестнадцать пушек, двенадцать гаубиц, три мортиры и все прочее, как-то: ядра, снаряды, порох, доски и передки, необходимые для того, чтобы эта артиллерия могла стрелять. «Что ж, — думал Грей, — по крайней мере, к тому времени как они управятся, эта козья тропка, ведущая на утес, превратится в широкую коровью тропу!»
Когда небо начало светлеть, Грей, стоявший на вершине утеса, откуда он наблюдал за тем, как втаскивают наверх последние пушки, на миг поднял глаза и увидел bateaux, летящие над водой, точно стайка ласточек: они пересекли реку, чтобы забрать тысячу двести солдат, которым Вольф приказал прийти сюда из Леви пешим маршем по противоположному берегу и затаиться в лесу, пока вылазка шотландцев не увенчается успехом.
Из-за края утеса, отчаянно бранясь, вынырнула чья-то голова. Следом за головой показался и ее владелец. Он споткнулся и растянулся у ног Грея.
— Сержант Каттер! — улыбнулся Грей, помогая коротышке подняться на ноги. — Вас тоже пригласили на этот прием, да?
— Срань господня! — воинственно ответил сержант, отряхивая землю с мундира. — Если мы после всего этого не победим, я не знаю, что сделаю!
И он, не дожидаясь ответа, обернулся и заорал вниз:
— Шевелись, убогие болваны! Вы что, свинцу, что ль, нажрались? Так просритесь
В результате всех этих чудовищных усилий к тому времени, как рассвет залил золотистым сиянием Поля Авраама, французские часовые на стенах цитадели Квебека, не веря собственным глазам, увидели под стенами более четырех тысяч британских войск, выстроенных в боевые порядки.
Грей смотрел на часовых в подзорную трубу. Расстояние было слишком велико, чтобы различить их лица, однако их тревога и смятение были очевидны. Грей ухмыльнулся, увидев, как один французский офицер сперва схватился за голову, а потом замахал руками, точно кур гонял, рассылая своих подчиненных во все стороны.
Вольф стоял на невысоком пригорке, задран длинный нос, точно принюхивался к утреннему воздуху. Грей подумал, что генералу эта поза, видимо, представляется благородной и величественной; однако Грею он казался похожим на таксу, вынюхивающую барсука: он выглядел таким же взвинченным и возбужденным.
В этом Вольф был не одинок. Невзирая на тяготы этой ночи, ободранные ладони, синяки на лодыжках, подвернутые ноги и отсутствие еды и сна, радостное возбуждение пьянило войска, подобно вину. Грей думал, что они все просто не в себе от усталости.
Ветер донес до него слабую барабанную дробь: французы били тревогу. Несколько минут спустя Грей увидел цепочку всадников, скачущих прочь от крепости, и мрачно улыбнулся. Они отправились за подкреплениями, какие Монкальм мог собран, за достаточно короткое время. В животе слегка заныло.
На самом деле, деваться было некуда. На дворе стоял сентябрь, надвигалась зима. Город и крепость не выдержали бы долгой осады: из-за тактики выжженной земли, которую использовал Вольф, им не хватало припасов. Французы были здесь, англичане тоже, и факт, очевидный обеим сторонам, состоял в том, что французы перемрут от голода раньше англичан. Монкальму придется драться. Выбора у него не было.
Многие из солдат захватили с собой фляги с водой, кое к то догадался прихватить поесть. Теперь у них появилась возможность перекусить, присесть, немного расслабиться — но при этом никто из них не упускал из виду французов, собирающихся перед крепостью. Глядя на крепость в подзорную трубу, Грей обнаружил, что, хотя людей становилось все больше, это были отнюдь не вышколенные солдаты. Монкальм созвал народное ополчение: крестьян, рыбаков, трапперов — и индейцев. Грей с опаской разглядывал раскрашенные лица и намазанные жиром бритые головы с пучками волос на макушке, однако благодаря знакомству с Маноке индейцы представлялись ему уже не такими ужасными, как прежде, — а на открытом пространстве, против пушек, они будут сражаться далеко не столь успешно, как в чаще леса.
Монкальму понадобилось на удивление немного времени, чтобы собрать свое импровизированное войско. Солнце не успело пройти и половины пути до зенита, как ряды французов двинулись в наступление.
— Не стрелять, мошенники, болваны! Кто выпалит без приказа — бошки поотрываю и отдам артиллеристам вместо снарядов! — раздался знакомый рев сержанта Алоизиуса Каттера. Его даже на расстоянии ни с кем не спутаешь! Тот же приказ, пусть и не в столь красочной форме, прокатился вдоль всего строя англичан. Все офицеры одним глазом наблюдали за приближающимися французами, другим же — за генералом Вольфом, который стоял на своем пригорке, пылая воодушевлением.