Воитель

Дуглас Кристина

В этом Конфетном мире со мной никогда не случится ничего плохого, не так ли? Глядя на призраков, я знала, что это возможно.

— Всё в порядке, — добавила я более мягким голосом. — Если мне суждено умереть, то, по крайней мере, я умру вместе с тобой.

Он издал раздражённый звук.

— Это говорит эйфория. Виктория Беллона не собирается так легко принимать смерть.

Но я была Тори, и я больше не хотела драться. Я провела всю свою жизнь в борьбе, и единственное, что я хотела, это обвиться вокруг прекрасного тела Михаила и послать всё к чертям. Я знала,

что это был эффект иллюзии Уриэля, и пыталась бороться с ним. Вздохнув, я расправила плечи и сказала:

— Если мы сражаемся, то я сражаюсь на твоей стороне.

Он зарычал, и мне захотелось рассмеяться. Очевидно, Хэппивилл не смог так уж сильно повлиять на сварливого архангела.

— Если ты так сильно меня любишь, то для разнообразия послушалась бы.

— Это не любовь, это слепое повиновение, — парировала я. — Никакая ложная эйфория не работает так хорошо.

Собственно, часть тёплого, приятного ощущения исчезла. Он был всё так же неумолимо великолепен, я всё так же неумолимо привязана к нему, но я возвращала себе некоторую перспективу.

— Мы сражаемся вместе.

Они приближались, казалось, плывя прямо над землей, и куда бы они ни двигались, пейзаж становился мёртвым и почерневшим. Теперь я видела их призрачные лица. Я ожидала ярости и зла, но пустая печаль была ещё более пугающей.

— Что это такое? — в ужасе спросила я.

— Это то, что осталось от душ, брошенных в Темноту. Уриэль не верит в краткосрочное наказание, он любит, чтобы оно было вечным. Те, кто обречён на Темноту, живут вечно, высасывая жизнь из всего, что осмеливается приблизиться.

— Отлично, — пробормотала я, моё счастливое сияние исчезало по мере их приближения. — А как мы их убьём?

— Они уже мертвы.

— Тогда как мы их остановим?

С минуту он молчал.

— Не знаю. Убирайся к чёрту за спину, пока я пытаюсь что-нибудь придумать.

Я открыла рот, чтобы возразить, но, судя по всему, всё ещё ощущала воздействие этого предательски сладкого мира. Михаил схватил меня за руку и толкнул за спину, каким-то образом ухитрившись обхватить меня руками за талию и удержать там.

Интересная позиция. Быть прижатой к нему было, несомненно, чудесно, я могла впитывать его силу и мощь, обвиться вокруг его великолепного тела. С другой стороны, он держал меня в плену, что приводило меня в бешенство, его хватка была такой крепкой, что я едва могла пошевелиться и ничего не видела.

— Я — Архангел Михаил. Я властен над тьмой и злом. Оставьте нас в покое.

В ответ раздался тонкий, хриплый голос, ужасающий своей хрипотцой, будто его проталкивали через разорванные голосовые связки.

— Архангел Михаил, ты ни над чем не властен. Ты бросил нас в Темноту, ты обрёк нас на бесконечные мучения.

Мне хотелось заткнуть уши. Голос поднялся до крика на ветру, и я вцепилась в Михаила, задрожав и больше не пытаясь освободиться.

— Оставьте нас, — снова прогремел Михаил, почему-то не отрицая ужасного обвинения существа.

Он должен был сказать им, что это Уриэль бросил их сюда, обрёк на гибель.

— Мы не можем, —

теперь казалось, что не один голос прочёсывает ветер, поднявшийся вокруг нас. Они были в неровном унисоне, звук был таким же ужасным, как скрежет битого стекла о камень. — Отдай её нам.

Я почувствовала, как Михаил вздрогнул от удивления.

— И чего же вы хотите от меня?

— Мы не можем прикоснуться к тебе. Оставь девушку и можешь возвращаться в Шеол.

Вот дерьмо. Михаилу предстояла битва, всё, что он делал, включая приезд за мной, служило этому окончательному требованию. У него не будет выбора.

— Всё в порядке, — сказала я в его сильную, непоколебимую спину. — Отпусти меня. Тебе не следовало покидать Падших.

— Заткнись.

"Вот тебе и безмерная благодарность за мою великую жертву", — подумала я. Я попыталась вырваться, но замерла, когда ветер поднял голоса, жуткий хор призрачных воплей.

— Отдай её нам, отдай её нам, — и голоса становились всё ближе, ближе, пока они не оказались почти рядом с нами.

Неспособность видеть сводила меня с ума, и я попыталась выглянуть из-за его широкой спины, но это было невозможно, даже когда новый голос раздался над остальными, более сильный, но с той же яростью, которая говорила мне, что он один из них.

— Довольно! — прогремел этот пустой голос, словно призрачная версия самого Михаила.

Хор мгновенно прекратился, и мне показалось, что я чувствую, как призраки отступают. Я начала бороться всерьёз, когда на меня набросили что-то вроде пухового одеяла, мягкого, но обволакивающего, закрывающего свет и жизнь. Я почувствовала, как замедлилось моё сердцебиение, дыхание затихло, и мне стало интересно, не умираю ли я. Неужели они выщелачивают из меня свет? Я не хотела отпускать жизнь, но мягкая, как пёрышко, темнота окутала меня, и последнее, что я услышала, был этот новый, жуткий голос:

— Здравствуй, Михаил.

* * *

АРХАНГЕЛ МИХАИЛ ЗАМЕР, ОТПУСТИВ РУКИ ТОРИ. Она была завернута в кокон его крыльев, в безопасности во временном стазисе. У Призраков не было причин бояться его пылающего меча, но они исчезли, оставив на своём месте только одного Призрака. Одного до ужаса знакомого.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он почти так же грубо, как и призрак.

— Меня здесь нет. Высшая Сила позаботилась об этом, — ровный голос вернулся, когда невозможный образ подплыл слишком близко. — Я в ловушке вечности, помнишь? И ты этому поспособствовал.

Ему было холодно, очень холодно.

— Это был честный бой.

— Действительно. Ты был Пылающим Мечом Правосудия, идущим по своему пути. Убив своего брата во имя слова Божьего.

— Ты согрешил…

— Я сомневался. Но, похоже, ты пошёл тем же путём. Хотя ты продержался гораздо дольше, следуя приказам Уриэля, какими бы жестокими они ни были. Этот могучий меч правосудия убил мир невинных людей.

По крайней мере, Тори ничего не слышала. Она не узнает, какие ужасные вещи он совершил. Пока он не скажет ей.