Вокруг и около
Шрифт:
Снова пример из книги, точнее, расшифровка записи черного ящика самолета, выполнявшего рейс из Медельина в Нью-Йорк.
Капитан. Полоса, где она? Я ее не вижу. Не вижу.
Они выпускают шасси. Капитан приказывает Клотцу запросить новый маршрут. Проходит 10 секунд.
Капитан (словно говорит сам с собой). У нас нет горючего…
Проходит 17 секунд, в течение которых оба пилота обмениваются техническими инструкциями.
Капитан. Не понимаю, что случилось с полосой. Я ее не вижу.
Клотц. И я не вижу.
Диспетчер
Капитан. Сообщи, что у нас аварийная ситуация.
Клотц (диспетчеру). Подтверждаю, курс на сто восемьдесят, мы попробуем еще раз, и, кстати, у нас заканчивается горючее.
Фраза «…кстати, у нас заканчивается горючее» – ключевая. Во-первых, потому что в терминологии обеспечения безопасности полетов она лишена всякого смысла – на подлете к конечной цели у всех самолетов топливо так или иначе заканчивается. Это, как справедливо замечает Гладуэлл, все равно что сказать в ресторане: «Да, еще кофе, пожалуйста, и кстати, я подавился куриной косточкой». Насколько серьезно официант воспримет такое заявление? Вот и диспетчер, с которым говорил Клотц, позднее подтвердит: «Я счел эту фразу ничего не значащей».
То, как говорил второй пилот Клотц, в лингвистике называют смягчающим приемом, под которым понимаются попытки сгладить значение произносимого. К нему прибегают, когда проявляют вежливость, испытывают стыд или смущение, либо выражают почтение к вышестоящим лицам. В летной практике такое зачастую приводит к катастрофе, в политической жизни – тоже.
Во все советские времена от Ленина – Сталина и до Горбачева, а дальше до наших сегодняшних дней первому лицу, если он не знает, что делается в стране, чаще всего докладывают в стилистике «смягчающего режима». Так удобно и тому, кто отдает рапорт, и тому, кто его принимает. Неприятности, переходящие в катастрофу, случаются потом.
Что сделали в авиации после того, как осознали опасность смягчающих приемов? Теперь каждая крупная авиакомпания обучает своих пилотов стандартизированной процедуре, позволяющей открыто выражать свои опасения в случае кризисных ситуаций. То есть не мямлить что-то неопределенное, а говорить четко и определенно. Например, так: «Капитан, меня беспокоит…», «Капитан, мне не нравится…», если же капитан не реагирует на замечания, то: «Капитан, я считаю ситуацию опасной». Если и это замечание игнорируется, то второй пилот вправе взять на себя управление судном.
Эксперты в области авиации установили, что благодаря борьбе со смягчающими приемами в речи авиакатастроф стало меньше.
Эксперты в области политики ничего подобного пока не отмечают.
Профессор Гейтс, сержант Кроули и другие неофициальные лица
Из кувшина можно вылить только то, что в нем есть. Ждать, пока из него вытечет то, чего там нет, бессмысленно.
Откуда? К чему разговор? Всмотритесь внимательно в руководящих товарищей на всевозможных мероприятиях, и уже не надо будет объяснять, что представляют эти лица, когда они является официальными и находятся при исполнении. Сколько ни бейся, увидеть в «зеркале» лица хоть что-нибудь для души (не говоря уже о прекрасных порывах) не удастся ни при какой погоде. Потому что в «кувшине» этого нет.
Специфическая мимика и манера поведения патрициев наших дней – еще от советского времени, когда твердокаменная поступь и выражение гладильной доски на челе обозначало большую значимость.
Как говорил один умный человек, власть часто пытается быть Богом. А власть не Бог. И Бог над властью. И страшно жить в стране, которая поклоняется власти и больше ничему и действует по принципу «то, что начальство любит, мы обожаем». Однако в этом смысле за Армению можно быть спокойным – раздача оплеух и зуботычин тем, кто во власти, для нас как национальный вид спорта.
Теперь постоянный читатель нашей колонки наверняка подумает: с чего бы автор так сильно задерживается с примерами, не вспоминая свою любимую Швейцарию или другую страну Старого или Нового света. Читатель, как всегда, абсолютно прав, такой пример сейчас будет, и даже не один. Первый, ясное дело, из неповторимой швейцарской действительности.
Представьте себе картину. Президент этой тихой, но умной страны, готовится вылететь в Санкт-Петербург, однако самолету вылета не дают. Посадку президента и сопровождающих его лиц задерживают в связи с тем, что в службу безопасности поступил сигнал: на борту находится взрывчатка, а потому самолет необходимо тщательно проверить, и сколько это займет времени, не скажет никто, даже если специально натасканные собаки умели бы говорить.
Спустя несколько часов становится ясно – вылет придется отложить на завтра, президент и сопровождающие его лица начинают рассаживаться по машинам, но тут ухо главы государства улавливает размышления одного из журналистов. Журналист рассуждает: возвращаться ему домой в Лозанну или искать гостиницу в Берне?
Как на ваш взгляд поступило бы любое высокопоставленное лицо Армении, окажись оно в аналогичной ситуации? Спасибо, угадано с первого раза! Точно так поступил и швейцарский президент. Испытав неловкость за причиненное журналисту беспокойство, Паскаль Кушпен пригласил его к себе, показал свою резиденцию, посмеялся над происшествием в аэропорту, а тем временем первая леди Швейцарии застилала постель для нежданного гостя.
Еще один случай из практики внеслужебных отношений высших должностных лиц. Дело было в Гарварде. Чернокожий профессор университета (уточнять, какого именно, надо?) Генри Луис Гейтс-младший, не сумев открыть дверь собственного дома, был вынужден ее взломать, а бдительная соседка вызвала полицию. Белый полицейский принял Гейтса за грабителя и арестовал его в собственном доме. Комментируя этот инцидент, президент США обвинил полицию в расовых предрассудках, однако вскоре был вынужден извиниться за свои слова, признав, что и профессор, и полицейский – каждый был по-своему не прав. Что ж, бывает…
Дальше события развивались так. Обама позвонил профессору Гейтсу, сержанту полиции Кроули и пригласил обоих в Белый дом – выпить пива. Конфликт был исчерпан.
Тут ведь что еще интересно: нынче пивоваренное производство в Армении переживает бурный рост, что, конечно, не может не радовать. С другой стороны, сказать, что высшее руководство республики никого из простых людей не обижает, тоже не скажешь, но все равно, пиво как пили врозь, так врозь и пьют. Одни, не скрывая удовольствия от вливания «Котайка» вовнутрь, другие, с чувством глубокого удовлетворения от «Киликии», возникающим не столько от качества продукта, сколько значимости собственной персоны.