Вокруг Пушкина

Ободовская Ирина Михайловна

Наталья Николаевна нанимает в отсутствие Пушкина но­вую квартиру и переезжает туда с детьми. Она заботится о доме, старается все сделать поэкономнее: выписывает с По­лотняного Завода кучера, повара, мальчика для посылок, ко­торого она шутливо называет пажом. Домашними делами Наталья Николаевна, вероятно, начала заниматься с пер­вых дней замужества, правда, сначала неумело.

Уже первые письма Натальи Николаевны позволяют нам по-новому судить и о ее отношении к мужу. Вынужден­ная обратиться к брату за помощью, она подчеркивает, что муж оставил ей достаточно денег и что в ее затруднении ви­новата она одна. Далеко не случайно во втором письме она повторяет брату:

«...Денег, которые муж мой мне оставил, было бы более чем достаточно до его возвращения...» Дмит­рий Николаевич, отвечая сестре на письмо от 1 сентября, по-видимому, упрекнул Пушкина в том, что он, уезжая, не обеспечил семью нужной суммой денег. Это обидело и заде­ло Наталью Николаевну, и она вынуждена была вторично подчеркнуть, что муж и не подозревает, что она испытыва­ет недостаток в деньгах. От природы сдержанная и деликат­ная, она ни одним словом не намекает брату на его бестакт­ность, но письмо ее так кратко и сухо, что это можно про­честь между строк.

В письмах Натальи Николаевны и Гончаровых много говорится о сватовстве Дмитрия Николаевича к графине Надежде Григорьевне Чернышевой. Пушкин пишет о сва­товстве шурина в очень иронических тонах, однако Дмит­рий Николаевич, очевидно, был увлечен не на шутку и дол­го и настойчиво преследовал графиню своими домогатель­ствами.

Чернышевы были соседями Гончаровых по Яропольцу, дома их стояли недалеко друг от друга, и оба семейства бы­ли близко знакомы. О Чернышевых стоит сказать несколь­ко слов.

У Григория Ивановича Чернышева, придворного вель­можи, богатейшего помещика, владельца майората, было шесть дочерей и один сын — Захар Григорьевич. Дочери славились своей красотой. Это были девушки хорошо обра­зованные, пользовавшиеся большим успехом в обществе. Одна из сестер, Александра Григорьевна, вышла замуж за капитана генерального штаба Никиту Михайловича Муравь­ева. И Никита Муравьев, и Захар Чернышев были участника­ми декабрьского восстания 1825 года и оба были осуждены на каторжные работы. Как известно, А. Г. Муравьева после­довала за своим мужем в Сибирь.

Старшая из сестер Чернышевых, Софья, вышла замуж за И. Г. Кругликова; ему после декабрьских событий был пере­дан во владение в составе Чернышевского майората и Яро­полец. И, наконец, одна из сестер, Вера Григорьевна, была замужем за графом Пален. В переписке Гончаровых часто упоминаются эти сестры Чернышевы.

Отсюда становится понятной и характеристика Надеж­ды Чернышевой, о которой сообщает Наталья Николаевна брату в письме от 12 ноября 1834 года. Воспитанная в высо­кокультурной, демократически настроенной семье, она не считала предосудительным близко общаться с народом.

Как мы видим из письма Пушкина, в 1833 году Дмитрий Николаевич на свое предложение получил отказ. Однако это не обескуражило его, и в течение последующих двух лет он продолжает настойчиво добиваться руки Надежды Чернышевой, а также, может быть, и солидного придано­го, которое должны были дать Чернышевы за младшей се­строй. Дмитрий Николаевич поручил матери действовать через Муравьевых и Кругликовых; письма Натальи Ива­новны за эти годы пестрят сообщениями о ходе этого дела. Но самое интересное то, что из ее письма к сыну от 23 ок­тября 1834 года впервые мы узнаем, что и Пушкин во время своего второго приезда в Ярополец посетил дворец Чернышевых и чуть ли не принимал участие в этом сватов­стве:

«...Я еще тебе не сообщала о приезде Пушкина ко мне, потому что он приехал уже после моего последнего письма, которое я тебе послала. Он пробыл у меня один день, я очень ему обязана за внимание». В конце письма Наталья Ивановна пишет:

«При

проезде Пушкина через Ярополец мы с ним вместе были у Чернышевых все с тем же добрым намерением про­двинуть твое дело, но не решились ничего сказать по этому поводу». Намерения Натальи Ивановны совершенно яс­ны: она надеялась, что родство Гончаровых с прославлен­ным поэтом повлияет на решение «молодой особы» и, мо­жет быть, даже просила Пушкина быть сватом, от чего он, надо полагать, уклонился.

В конце концов в 1835 году на второе предложение Гон­чарова последовал решительный отказ, и Дмитрий Нико­лаевич отступил. Через год он женился на княжне Назаро­вой.

За 1834 год в архиве обнаружено только два письма Ната­льи Николаевны к Д. Н. Гончарову. Это объясняется, вероятно, тем, что Наталья Николаевна с детьми провела все ле­то у брата на Полотняном Заводе и вернулась в Петербург только поздней осенью.

Мы должны хотя бы коротко остановиться на некото­рых обстоятельствах жизни Пушкиных в 1834 году, необхо­димых для характеристики писем Натальи Николаевны в последующие годы. В этих же целях нельзя пройти мимо и очень важного для ее биографии письма Натальи Ивановны к Пушкину, а также писем поэта к жене за время их четырех­месячной разлуки.

В течение всего лета 1834 года Пушкину предстояла на­пряженная работа: он готовил к изданию «Историю Пугаче­ва», работал в архивах. Кроме того, ему пришлось хлопо­тать по залогу отцовского имения. Безрассудное хозяйнича­нье Сергея Львовича, всецело доверившегося управляюще­му, обворовывавшему его и разорявшему крестьян, привело к тому, что имение должны были описать за долги. Пушки­ну, в надежде спасти родителей от полного разорения, пришлось взять управление имением на себя. Но ничего, кроме неприятностей, это ему не принесло.

В начале мая Пушкин узнал, что письма его к жене пер­люстрируются полицией и одно из них дошло до царя. Вме­шательство III отделения в его переписку с женой глубоко возмутило поэта, он долго не мог успокоиться. Возможно, это обстоятельство, а также тяжелое материальное положе­ние, усугубившееся тем, что на плечи Пушкина легла забота об имении родителей, привели его к мысли о необходимо­сти уехать надолго в деревню, чтобы на свободе заняться литературной работой.

25 июня Пушкин подал царю через Бенкендорфа про­шение об отставке, мотивируя ее семейными делами и не­возможностью постоянно жить в Петербурге. Ответ не за­медлил последовать: царь никого не хочет удерживать на службе против воли; отставка, если он желает, будет ему да­на, но без права пользоваться архивами. Это значило бы для Пушкина прервать начатую большую работу по истории Петра. Жуковский стал уговаривать поэта отказаться от это­го намерения, и под давлением старшего друга Пушкин, скрепя сердце, взял свое прошение обратно. 22 июля он на­писал в дневнике: «Прошедший месяц был бурен. Чуть было не поссорился я со двором — но все перемололось. Однако это мне не пройдет».

Таким образом, Пушкину не удалось, вырваться из Пе­тербурга. Нехватка денег все чаще и чаще давала о себе знать. Об этом свидетельствуют и письма его жены в после­дующие годы.

В течение всего этого лета Пушкин вел деятельную пере­писку с женой: всего он отправил ей за их четырехмесячную разлуку 25 писем; вероятно, столько же получил и от нее. Из этих писем мы видим, что он делился с ней всем, что волно­вало и занимало его. Приведем несколько выдержек из пи­сем этого периода, так как они характеризуют не только от­ношение поэта к жене, но и отношение Натальи Николаев­ны к Пушкину.