Вокруг себя был никто
Шрифт:
– Вот, собственно и все, о чем я хотел вам поведать. Если у кого есть вопросы – пожалуйста.
– И это все? – солидная дама из второго ряда недоумевающе приподняла брови. – Вы ж только начали?!
– Я рассказал очень много. Вернетесь домой, постарайтесь припомнить. За каждым словом стоит опыт нескольких поколений. Надеюсь, вы поняли: все рассказанное не принадлежит мне, а только компиляция данных, почерпнутых из разных книг.
– Можно вопрос? – из середины поднялся мужчина, обложенный начинающей седеть бородой. – Вот вы рассказали историю, которая
Спрашивающих из зала можно разделить на две группы. К первой принадлежат те, кто действительно не понимает и пытается разобраться. Таким я отвечаю с максимальным терпением. Ко второй – желающие показать, что знают больше докладчика, и цель вопроса – подковырнуть, ущучить, зацепить. Тут надо бить наотмашь.
Бородач явно из второй группы. Говорит, как враг, а может, и есть враг. Потом выясню, откуда он взялся, пока же надо его отвадить. И пожестче.
– Ну, разве это подглядывание? В наших книгах рассказывают об ученике, который спрятался под кроватью Мастера, дабы научиться, как правильно спать с женой. Мастер, конечно, обнаружил ученика.
– Зачем ты сюда забрался? – спросил он, извлекая его из-под кровати.
– Это психометрия, и я должен ее учить, – нимало не смущаясь, ответил ученик.
В таких точках полагается сделать паузу и дать собеседнику возможность выплеснуть гнев. Как правило, после ярких примеров, противник теряет голову и бросается в атаку. Прямо в западню. Бородач оказался совсем зеленым спорщиком и повел себя точно в соответствии со сценарием.
– Это подлость и грязь, – возмущенно замахал он руками, почти срываясь на крик. – Грязь и подлость.
– Видите ли, – ответил я, – написано в наших книгах: человек видит в мире лишь то, что содержится в его сердце. У «старого психа» и ученика Мастера в сердце скрывался поиск истины. Все остальное не представляло интереса и даже не оказалось достойным упоминания. Поэтому рассказы об этих людях вошли в историю.
Нравственные проблемы психометрии тут ни при чем. Заданный вами вопрос свидетельствует о невысоком уровне вашей собственной этики. В этом направлении и нужно вести работу. Желаю успеха.
Бородач пожевал губами и сел. С полминуты в аудитории стояла тишина. Затем все зашумели, начали подниматься со своих мест. Я тоже встал.
– Вы не хотите прогуляться по Одессе? – Таня улыбалась так мило, словно не она всего несколько минут назад хотела меня испепелить праведным гневом. – Лора говорит, вы сегодня не выходили
– Да, – подтвердил Мотл. – Сходи в люди. Близкий контакт с широкими массами психометристов. Так и напишешь в отчете.
– Ладно, пошли.
– Но сначала, – добавил Мотл, беря меня под локоть, – я хочу тебя кое с чем ознакомить. Вы такого не видали никогда!
Мы подождали, пока народ разошелся. В аудитории остались четверо: Мотл, Лора, Таня и я. И рассыпался неловкий, бестолковый разговор… Лора выглядела неважно: деланно улыбалась, отвечала невпопад.
– Кто этот бородач? – спросил я у Мотла.
– Ты имеешь в виду вопрошателя?
– Его самого.
– Не знаю. Вижу в первый раз, но лицо знакомо.
– Это Гриша, – устало произнесла Лора. – Я вам рассказывала.
– А, Гриша? Он интересуется психометрией?
– Вроде, нет. Наверное, специально пришел на вас посмотреть. Не каждый день Мастер приезжает.
Я недоуменно посмотрел на Лору.
– Какой Мастер?
Мотл заулыбался.
– Когда говорили о твоем приезде, кто-то пустил слух, будто ты Мастер. Брякнул по незнанию, а оно и понеслось. Я уже опровергал, где мог, но никто не поверил. Темнишь, говорят, скрываешь правду от народа.
– А вы действительно Мастер? – спросила Таня, широко распахивая глаза. – К нам еще ни разу Мастера не приезжали.
«Так, все понятно. И энтузиазм Лоры, и тишина в аудитории. И шуточки Мотла. Провинция, ничего не поделаешь. Все увеличивается в четыре раза».
– Нет, Танечка, я не Мастер. Я даже не ученик Мастера. Я просто книжный червь, всю жизнь просидевший в библиотеках. Жаль, вы сразу не предупредили, я бы начал лекцию с опровержения.
– И кто бы тебе поверил? – подмигнул Мотл. – Мастер открывается только избранным, да и то, при особо удачном раскладе. Считай, что мы тебя рукоположили в сан.
Он простер ладони над моей головой и забубнил:
– С позволения Космоса, заключающего в себе все миры, и с позволения общины психометристов, с разрешения совета высших и совета низших, и с одобрения совета мудрецов, разрешаем, позволяем, допускаем, и принимаем книжного червя В. в Мастера.
– А если он уже Мастер? – спросила Лора.
– Тогда в ученики, – отозвался Мотл. – Я беру В. в ученики.
– Почему в ученики? – возмутилась Таня. – Если принимать, так сразу в Мастера! И чему ты его можешь научить, как покойников обмывать? Велика наука!
– В Мастера не принимают, – я отвел руки Мотла. – Мастерство берут самостоятельно, когда приходит время. Ладно, не шути со святым, показывай, что хотел показать.
Мы спустились на первый этаж и прошли в самый конец здания. Конец коридора загораживала перегородка с прорезанной в ней дверью. Перегородка не доставала до потолка, оставляя полуметровый зазор, а дверь была заперта на висячий замок. Судя по внешнему виду, за перегородкой располагалась подсобка, в которой уборщица хранила швабры, ведра и прочий полоуборочный инвентарь.