Вокруг Солнца
Шрифт:
— Как не имеем? — воскликнул Сломка. — Но ведь наш аппарат здесь, и мы можем им воспользоваться, разумеется, если позволят венузианцы. Кроме того, у них должна быть и такая же обсерватория, как Вандунг селенитов.
Инженер не закончил своих слов, так как старик, кинувшись ему на шею, едва не задушил его в своих объятиях.
— Постойте радоваться, — остановил порыв старого ученого Гонтран. — Действительно ли наш аппарат отыскали венузианцы, а если это так, годен ли он для дальнейшего путешествия?
Владыка венузианцев продолжал хранить прежнее
Брахмес словно застыл в своей почтительной позе. Профессор просил венузианца, если возможно, показать ему найденный предмет. Брахмес перевел эту просьбу вождю и, получив в ответ утвердительный знак, отдернул занавес, повешенный в одном месте зала между колоннами.
Взглянув туда, путешественники не могли удержаться от радостного восклицания: это действительно был их аппарат. Беглого обзора всех составных частей его было для Сломки достаточно, чтобы убедиться в полной целости и исправности машины.
Убедившись в этом, старый ученый обратился к вождю с речью.
— Покидая родную планету, которую вы называете Вурх, а мы — Земля, — говорил Михаил Васильевич, — мы хотели у вас повстречаться с тем путешественником, который прибыл к вам несколько времени тому назад. К сожалению, мы уже не застали его здесь, и потому нам необходимо продолжать свое путешествие. От тебя, вождь, зависит, сбудется ли наше намерение: для осуществления последнего необходим, во-первых, этот найденный вами предмет, а во-вторых, твоя милостивая помощь.
Владыка венузианцев благосклонно выслушал просьбу ученого, но велел объявить, что исполнение ее придется отложить на два месяца, так как на следующий день назначено переселение жителей Тагорти и всей окрестной страны.
— Как переселение? Какое переселение? — воскликнул Михаил Васильевич.
— Народы нашего мира, — объяснил Брахмес, — вынуждены постоянно перекочевывать из полушария в полушарие, чтобы избежать то палящего зноя, то полярных морозов. И вот завтра — как раз такой день, когда мы должны начать переселение в южное полушарие. Ты и твои спутники не смогут перенести тот леденящий холод, который скоро наступит здесь; если вы останетесь в Тагорти, то обречете себя на верную смерть.
— Верю, — отозвался профессор с печальным видом. — Но что же нам делать? Мы не можем ждать двух месяцев, потому что в таком случае потеряем всякую надежду догнать беглеца!
Венузианец перевел слова ученого вождю, который несколько мгновений обдумывал их. Затем, сбросив с себя обычную важность, он с живостью начал что-то объяснять Брахмесу. Последний внимательно слушал, потом обратился к Михаилу Васильевичу:
— Чужестранец, вот что предлагает тебе наш вождь: следуй со своими спутниками завтра за нами в страны юга, а тем временем люди Боос, которых ты видал в Веллине и которые не боятся холода, придут сюда, разберут на части твою машину и повезут ее к нам вместе с зеркалами из обсерватории Тагорти. В той стране, куда мы отправляемся,
Старый ученый с радостью согласился на предложение и просил Брахмеса передать владыке благодарность как его самого, так и его спутников.
На следующий день весь город с раннего утра пришел в движение. Перед каждым жилищем стояла повозка, на которую венузианцы поспешно нагружали свое имущество. Затем дом запирался, а нагруженная повозка отправлялась на морской берег, где назначен был пункт отправления.
Ровно в полдень подъехали повозки вождя и, заняв первое место, тронулись в путь. За ними, скрипя смазанными колесами, потянулся громадный караван прочих повозок, извиваясь по дороге подобно гигантской змее.
Путешествие продолжалось ровно восемь дней, по истечении которых голова каравана очутилась в местности, как две капли воды напоминавшей местность вокруг Тагорти: то же голубое море, такой же покатый холм и на нем такой же город с грибообразными зданиями. Только на горизонте виднелась цепь высоких гор с вершинами до самых облаков.
— Эге, — проговорил Михаил Васильевич, оглядываясь в ту сторону. — Вот и они, эти горы!
— Можно подумать, — усмехнулся стоявший рядом с Осиповым Фаренгейт, — что эта местность вам знакома.
— Конечно, — не смущаясь, отвечал профессор. — Раз видел ее, в телескоп. Вот тот пик, что вы видите справа, был даже измерен мною, а раньше меня это сделал Шретер, в 1789 году, и Беер с Медлером в 1833 и 1836 годах. Высота этой горы оказалась весьма почтенная: около сорока километров. По всей вероятности, отсюда нам и придется отправляться в путешествие на Меркурий.
— И что же, мы должны будем взбираться туда пешком? — ужаснулся американец.
— Нет, нас понесут на носилках. А то еще лучше — вас понесет кто-нибудь из людей Боос, — насмешливо заметил инженер.
Американец свирепо посмотрел на него.
— Что же, — проворчал он, — мои ноги и без того утомлены восьмидневным путешествием, а тут еще взбираться на высоту сорока километров!
— Все это не беда, — вмешался в разговор Михаил Васильевич, — беда в том, сколько времени потребует от нас восхождение на вершину этой чудовищной горы, перед которой Монблан — небольшой холмик.
— И не подвергнемся ли мы на такой высоте припадкам горной болезни? — заметил Фламмарион.
— Ну, этого-то бояться нечего: атмосфера здесь вдвое плотнее и выше, чем на Земле. Наконец, в крайнем случае, у нас есть с собою скафандры.
Посвятив остаток этого дня отдыху, на следующий день путешественники уже с раннего утра были на ногах и вместе с Брахмесом направились к склону пика.
— Могу вас утешить, сэр Джонатан, — сказал профессор американцу. — Оказывается, на горе венузианцами построен санаторий для лечения горным воздухом, и к нему устроен весьма удобный подъем.