Волчьи ягоды. Сборник

Залата Леонид Дмитриевич

Дмитрий вылез из укрытия, только когда в тайгу заглянуло солнце. Поел. Напился из ручья. Пошел вверх, по бездорожью. Под ногами шуршала прошлогодняя листва, потрескивали сухие веточки, чавкала дождевая вода…

Телефонный звонок оторвал Наталью Филипповну от архивного дела. В трубке звучал усталый голос врача: «Операция закончена. Надеемся, будет жить. С разговором придется подождать…» Кушнирчук медленно опустила трубку и подумала: «А видел ли он, кто его ударил?»

…Под нависшей скалой, где остановился передохнуть, Балагура внезапно уколола мысль: «Все-таки я сделал подлость — удрал! Мне доверяли,

а я… Что ж, в колонию дорога короче, чем в Орявчик. Может, включить задний ход? Только ночь отсутствовал… Автомобиль сломался, ремонтировал. Появились медведи. Испугался. Гнались за мной. Я побежал в тайгу и заблудился… Сизов поверит. Поверит! А она, моя фифа Ирина, будет развлекаться… Нет! Да и за самовольный выход из зоны даже на короткое время ждет уголовная ответственность, от которой добровольное возвращение не освобождает, только учитывается судом как смягчающее обстоятельство при добавлении срока. Одна беда — идти вперед или возвращаться. Лучше вперед! Только вперед!»

Выскочил из кустов — и оцепенел. На конях ехали солдаты, внимательно глядя по сторонам. «Началось!» Лег на землю и пополз в кусты. Пока кони пили, солдаты переговаривались: «Далеко удрать не успел». — «Кто знает». — «Его же ночь застигла». — «Может, и не удрал — медведи разорвали». — «Следы должны остаться». — «И то правда…»

«Нужно менять курс», — решил Дмитрий, как только конники двинулись в направлении Тынявки, и взял левее. Шел медленно и осторожно. («Еще шаг-другой — и попался бы».) О побеге уже, конечно, поставили в известность дружинников в окрестных селах и хуторах, на буровых и лесосеках. Нужно быть внимательным: вперед идти, а назад оглядываться.

Выбравшись наконец из чащобы на поляну, Дмитрий глянул на солнце. Оно уже катилось по краю неба. Ускорил шаг. Пробирался узкой стежкой между березами и осинами, оплетенными колючим можжевельником.

— Драсьте!

Остановился как вкопанный. Молодой человек в темно-зеленом костюме с блестящими металлическими листочками на петлицах и ружьем на плече, казалось, упал с неба. Балагур хотел юркнуть в кусты. Мысль: «Вызову подозрение», — остановила. Какой-то миг всматривался в обветренное лицо якута, потом улыбнулся, словно обрадовался случайной встрече:

— Здрасьте!

— Вай-вай, откуда?

— Геолог, — сказал Балагур и для большей убедительности рассказал, как в маршруте заблудился в тайге.

Незнакомец, в свой черед, стал объяснять, что повело его в дорогу. Он шел в лесную чащу, чтобы добыть кабаргу, взять у нее мускус и сделать лекарство для матери. «Оно поставит меня на ноги», — говорила мать. Она так верила в чудодейственную силу лекарства, что упросила сына прямо среди ночи отправиться в тайгу за мускусом.

— Меня зовут Байбал Болодюмарович, а тебя? — спросил якут.

— Гаврила Гаврилович, а по-вашему Хабириилла Хабирииллович.

— А я по-русски Павел Владимирович.

— Понимаю, Байбал Болодюмарович.

Разожгли костер, нажарили мяса.

— Вай-вай, — печально заговорил Байбал Болодюмарович. — Что ты нашел тайга, геолог?

— До золота не добрался, а на алмазы наткнулся.

— Покажи.

— Образцы понесли товарищи. У меня нога повреждена. Едва вот двигаюсь. Ослаб…

— Ладно, Хабириилла, — сказал Байбал. — Будем в путь.

«Хабириилла. Гаврила.

Гав-рила… Чужое имя. А я от роду Дмитрий, тот, кто обрабатывает землю, хлебороб — должен на него отзываться. У меня же и сынок Митя. Увижусь ли с ним?»

От погашенного костра якут повел Дмитрия через крутую гору. Мурлыкал мелодию незнакомой песенки, с лисьей сноровкой пробирался сквозь можжевельник, перепрыгивал колоды, не забывал и оглядываться.

— Тайга — дом. Всьо знаю. Дойдьом бишгро Тынявка. Давай, давай, — махал рукой.

Началось болото — устеленная зеленым мхом равнина.

— Утонуть можьна, — предостерег Байбал, обходя опасное место, а на противоположной стороне спросил: — Жаморился, Хабириилла?

Дмитрий отрицательно качнул головой, хотя усталость брала верх. Над тайгой снова загудел вертолет. «Может, высаживает десантников, — размышлял Балагур. — Не нужно было идти с Байбалом. Один я бы осматривался, а так — стал хвостом…»

Ночь упала на тайгу внезапно. Дошли до целиком заросшей кустарником поляны. Тусклый огонек маленького окошка не обрадовал Дмитрия. «Бежать!» — мелькнуло молнией в голове.

— Жаходи, Хабириилла, — подтолкнул его Байбал.

В комнате Балагур заморгал, будто в глаза залетели пылинки. Рядом с лейтенантом милиции сидел знакомый старшина Железобетон. Сколько раз Дмитрий слышал из его уст: «Побег из колонии, совершенный лицом, которое отбывает наказание, карается лишением свободы на срок до трех лет…»

Дмитрий почувствовал слабость. Он мог бы сказать, что заблудился, если бы не говорил Байбалу совсем другое.

«Бежать!»

Лейтенант милиции встал у двери…

Наталья Филипповна спрашивала себя: «Для чего Балагур бежал? Отомстить Ирине за измену? Расквитаться с соблазнителем? Почему же не сделал этого, отбыв срок? Передумал? Поумнел? Подожди, подожди: а где Кривенко? Неужели во дворе у дома Ирины Дмитрий встретился с ним? Вполне вероятно, что это Кривенко потерял цветы и финку. Эксперты выявят отпечатки пальцев…»

Стычка между Балагуром и Кривенко была вполне возможна, но Наталья Филипповна не спешила с выводами. Участковый инспектор Пасульский задержал пьяного с пятнами крови на пиджаке; Калина Касиян видела человека, который прятался за стволом ясеня; Ирина заметила, как кто-то убегал со двора; на месте преступления найдены нож и букет цветов. Все это требует проверок, уточнений, экспертиз.

Кушнирчук начала составлять план оперативно-следственных мероприятий.

2

Выводы эксперта-криминалиста разочаровали Наталью Филипповну. На гладкой пластмассовой рукоятке финки — отпечатки пальцев потерпевшего Дмитрия Балагура. Это было полной неожиданностью. Откуда они там взялись? Финка принадлежала Балагуру? Но как он мог ранить себя в спину? Рана между лопаток. Если бы она даже была на груди, старший лейтенант Кушнирчук никогда не поверит, что Балагур ранил себя сам. Почему? Он вышел из дома за гостинцами. На сиденье остались игрушки — кукла и детская посуда для Марьянки; в багажнике — разобранный двухколесный велосипед для Мити; в целлофановом пакете — шелковая косынка, шерстяная кофта и духи для Ирины. Балагур открыл дверцы «Москвича», но не успел ничего взять. Кто же помешал?