Волчьи ягоды
Шрифт:
– Павелко предъявил Полищук несколько фотографий, - сказал он, - и она уверенно показала на водителя автофургона Валиева. С нею там была истерика, Павелко получил взбучку от врачей. Конечно, я должен извиниться перед следователем прокуратуры Котовым, но Павелко побывал в больнице уже после него.
– Старший лейтенант Павелко мог бы сделать это в моем присутствии, обиженно сказал приглашенный на совещание и молчавший до сих пор Котов. - В конце концов, дело веду я.
– Согласен! - кивнул полковник. - Обращаю ваше внимание, товарищ майор, на
Последним вышел, чуть задержавшись перед дверью, старший лейтенант Очеретный.
– Давно присматриваюсь к Очеретному и никак не могу понять, что он за человек. Дисциплинированный, пунктуальный, но есть в нем что-то такое, Журавко поморщился, щелкнул пальцами, - от показухи. Иногда кажется, что он спешит не до сути добраться, а поскорее доложить, что дело закончено. Любой ценой, лишь бы в срок.
– Кстати, пора аттестовать его на присвоение очередного офицерского звания, - сказал Панин. - Из отдела кадров уже звонили, напоминали.
– И что ты об этом думаешь?
Капитан шевельнул бровью.
– Задерживать не вижу явных причин. Но присвоение звания может потянуть за собой вопрос о должности. Очеретный давно мечтает о повышении по служебной лестнице.
"И прекрасно, - подумал Журавко. - Пусть забирают. Только бы не вышло так, что заберут Панина, а мне оставят Очеретного".
– Ну, это еще не горит, - сказал он и пожаловался: - В жару ноги стали отекать. Сбросить бы ботинки да под холодный кран... Блаженство! Раньше такого не замечалось. Старею.
Журавко нацедил из сифона стакан газированной воды, выпил залпом.
– Имеем, товарищи, дело с серьезным противником. У кого-то там не выдержали нервы, иначе мы и поныне бродили бы в потемках. Полищук назвала пять человек. Не исключено, что это только верхушка айсберга. Во всяком случае, среди них нет вашего, майор, Горлача, не проливают они свет и на существование гипотетического "левого цеха". И все же мы не можем дальше тянуть. После неудачного покушения на Полищук преступники начнут прятать концы в воду. Кстати, позаботьтесь, чтобы Полищук была в полной безопасности.
Панин поднялся.
– Уже сделано, товарищ полковник. В больнице дежурят наши люди. Медперсонал предупрежден.
– Вы, майор, заготовьте надлежащие бумаги и сегодня же получите санкции у прокурора. Операцию "Пряжа" проведем завтра.
– Завтра ничего не выйдет, товарищ полковник, - Гафуров улыбнулся одними губами, подмигнул Панину. - Завтра воскресенье! Фабрика не работает, а нам одновременно с арестом расхитителей необходимо опечатать склады, чтобы немедленно началась инвентаризация.
– А, черт! - начальник райотдела потянул к себе настольный календарь, словно не поверил Гафурову на слово. - Кажется, только вчера был понедельник! Чего хохочете? Рады,
Журавко не выдержал и сам засмеялся, поблескивая сощуренными глазами.
– Что ж, - подытожил он, - придется на день отложить.
5
Панин завтракал в уютной кухоньке и искоса посматривал в окно. Кусок неба за окном был грозово-синим и, хотя стекло еще сохраняло сухую прозрачность, через открытую форточку уже пахнуло дождем.
Когда в передней раздался звонок, Панин подумал, что это жена вернулась за зонтиком и ленится воспользоваться собственным ключом, потому что ключ пребывает где-то в недрах до отказа наполненной женскими мелочами сумочки. Но когда открыл дверь, увидел Яроша. Вид у того был взволнованный, видно было, что парень одним махом одолел четыре этажа и теперь тяжело дышал, опершись рукой о косяк двери.
– Прошу, - сказал Панин, ничем не выдавая удивления. - Я собирался вызвать вас именно сегодня. Налицо проявление загадочной индукции. Чашечку кофе? Холодного. Я знаете, люблю по утрам холодный кофе.
Они прошли на кухню, Панин все-таки вынудил гостя выпить кофе, поставил посуду в раковину и обернулся к Ярошу.
– Что же вы молчите? Я же вижу, как вас распирает нетерпение. Что-нибудь случилось?
– Случилось, Олекса Николаевич. Я и сам бы пришел к вам, в райотдел, но ваш сотрудник, белобрысый такой здоровяк...
– Гринько?
– Вот-вот, он самый... Немедленно, говорит, беги к капитану Панину.
– Где же вы виделись с ним, с Гринько, спозаранку?
– В больнице.
Глаза Панина сузились.
– Это уже интересно. Вот как, вы были в больнице?
– Да. В семнадцатой. Ну, вы знаете, на Щорсовской, это как раз около института растениеводства. А дело было так. Только я к двери - подскакивает ко мне человек. Мол, в девятой палате лежит девушка, Юля Полищук, передайте ей букетик, потому что я на работу опаздываю. Ну, я взял, значит, и пошел.
– То есть как пошел? Там что - как на улице? Иди куда хочешь?
– Не знаю. Только иду я в выданном халате по коридору, ищу девятую палату, а тут кого-то везут на коляске. Отступил в сторону и слышу: "Славка, здравствуй!" Глядь, а это она.
– Кто она?
– Да Юля же. Полищук.
– Что же было дальше? Вы говорили с нею?
– Дальше? - Ярош посмотрел на следователя отсутствующим взглядом. - Я хотел спросить, почему она оказалась в больнице, но не успел. Не успел и розы отдать, потому что откуда-то появился ваш Гринько и забрал у меня цветы. Это потом я уже узнал, что он - ваш сотрудник, а тогда подумал санитар... Юлю повезли, а мы остались вдвоем.
– Вы сказали ему, что цветы не ваши?
– Сказал, но он сразу не поверил. А может, и до сих пор не верит. Так вцепился в меня... - Ярош нервно передернул плечом, и Панин почти зримо увидел на нем тяжелую ладонь Гринько. - Учинил допрос, словно я не цветы принес, а бомбу. Хотел сам вести в милицию, потом передумал и велел явиться к вам.