Волчица и пряности. Краски мира 3
Шрифт:
– Я бы предложил поднять тост, но, по-моему, ты для этого слишком пьяна, – со смущенной улыбкой сказал он.
На меня накатило такое дикое желание показать ему, как я сердита, что я даже поднесла к губам пустую чашку.
– Давай завтра возьмем вина повкуснее. Переночуем на постоялом дворе. Эх, как приятно зарабатывать деньги, – сладко произнес мой спутник и допил свою чашку.
Несомненно, он был искренне счастлив. И глядя на эту его улыбку, я не смогла удержаться от того, чтобы тоже улыбнуться.
– А на сегодня хватит.
Я взяла предложенную руку так, словно это было первое предложение за века; от выпитого во мне все пылало. На меня накатила теплая сонливость, ею будто пропиталась вся моя голова.
– Держись. До постоялого двора совсем недалеко.
Чем больше он мне говорил держаться и спрашивал, в порядке ли я, тем сильнее подо мной качалась земля.
Я позволила ему вести меня за руку, точно ребенка, и мы вышли в сумеречный город.
Мои уши тотчас залили звуки. Хоть глаза мои и были почти закрыты, я ощущала жизнь города: разговоры людей, голоса животных, стук разных предметов друг о друга или о землю.
Среди всей этой какофонии особенно выделялось биение сердца моего спутника.
Или это мое собственное сердце?
Я не могла разобраться, и это было как-то странно приятно. Моя походка была легка, и все, о чем я могла думать, – рука моего спутника, ведущая меня вперед.
Если бы только это могло длиться вечно.
Я стряхнула эту мысль – абсурд! И ровно в этот самый миг –
– Что значит, ты не можешь купить эти меха?! – кто-то грозно воскликнул, и я тотчас спустилась с небес на землю.
– Это значит, что мы не можем их купить. Я получил весточку от гильдии, что кто-то ходит по городу и покупает-продает меха, там у него какая-то непонятная схема. Мы не можем покупать, пока не узнаем больше.
– Что за ерунда?!
В таком шумном городе, как этот, ни у кого нет времени остановиться и прислушаться к одиночному выкрику. Но у моего спутника, только что сорвавшего неплохой куш, время нашлось.
– Чуть не попал, – сказал он, посмотрев на меня, и ухмыльнулся.
В кои-то веки все прошло хорошо, подумала я и улыбнулась ему, чувствуя некое изощренное удовольствие от того, что теперь у нас есть общий секрет.
Но, похоже, торговцы, очутившиеся в опасной ситуации, не собирались с ней мириться.
– Позови главу гильдии! – выкрикнул наконец один из них, стукнув кулаком по лотку с товарами.
Лишь теперь люди стали останавливаться и поворачивать головы в сторону скандала. Еще один торговец с громадной связкой шкур за спиной начал бушевать, но это выглядело наигранным. Вероятно, он хотел таким образом надавить на покупателей, чтобы заставить-таки приобрести его меха. Мой спутник тоже иногда такое проделывает – торговцы на удивление хорошо умеют приспосабливаться.
Я остановилась посмотреть. Впечатляющее было зрелище.
– Идем, – и мой спутник, вовремя выбравшийся из этой схемы, потянул меня за руку. Его лицо было напряжено; хотя
Он, конечно, дурень, но, во всяком случае, добросердечный дурень. Подумав так, я позволила ему тянуть меня за собой. И тут –
– Смотри! На них печать Дина Ольбрука! И ты говоришь, что не купишь? – воскликнул торговец, сорвав связку шкур с плеча и размахивая ими. Второй торговец, к которому он обратил это требование, явно был в затруднении. Несомненно, эта самая печать что-то значила.
Я достаточно долго наблюдала своего спутника за работой и начала понимать, что у людей есть такая штука, как «доверие». Они часто покупают и продают товары у людей, с которыми никогда раньше не встречались, поэтому такая штука очень важна. Если у этого торговца есть что-то, что должно дать ему доверие других, и все равно ему отказывают – понятно, что он зол.
События явно начинали развиваться интересно; я попробовала посмотреть еще, но мой спутник не дал, поспешно потянув меня за руку – однако тут же он сам застыл на месте. И вовсе не из сочувствия к торговцу.
Связка шкур в руках того человека – что-то очень знакомое было на кожаном шнурке, который ее удерживал. Оно выделялось на буром меху – нечто темно-серебристое.
Мой спутник потянул меня за руку сильнее прежнего, но я заупрямилась, глядя через плечо. А потом покосилась вниз, туда, где под балахоном был мой хвост. Снова посмотрела на разъяренного торговца – и наконец осознала, что металлическая штучка на его связке точно такая же, как та, что я надела себе на хвост.
И что хуже всего – скреплены и помечены этой штучкой были лисьи меха невеликого качества, всклокоченные и сухие.
Я почувствовала, как на ладони моего спутника выступает пот. И тут мне наконец открылась истина: я поняла, что означал тот наш разговор в повозке.
Моего спутника привело в замешательство отнюдь не то, как хорошо смотрелось на моем хвосте найденное мной украшение. А то, что, надев эту штучку на свой хвост, я тем самым пометила его как «лисий мех, готовый к продаже».
Есть ли вообще в этом бескрайнем мире что-то более глупое, чем волчица, повесившая ценник на собственный хвост? И какой же я была дурехой, решив, что реакция моего спутника вызвана тем, что я хорошо выглядела!
Но сейчас меня злило не только это.
Еще и отношение моего спутника – как тогда, так и сейчас.
Он явно пытался оградить меня от всего этого – хотя я сама по глупости надела ценник себе на хвост и гордилась этим. Даже сейчас пытался, таща меня за руку. Несомненно, именно поэтому он не взял меня с собой бегать по городу и именно поэтому так остолбенел, когда посмотрел на меня с козел повозки. Должно быть, он решил, что лучший способ удержаться посреди ветра и волн – просто молчать. И теперь, когда все открылось, он по-прежнему стоял и молчал. Все было ясно.