Волчица и пряности. Том 16. Солнечная монета. Книга 2 из 2.
Шрифт:
– Здесь я мог бы осадить тебя как ничего не знающего о мире мальчишку… но не буду.
С окровавленной повязки на бедре Лоуренса Милике перевел взгляд на Хоро.
– В этих словах, несомненно, есть зерно истины. Однако выдержат ли они проверку действительностью?
– То же я могу спросить у тебя, – ответил ему Хильде.
– Что ты имеешь в виду?
– Многие в этом городе поднимают голос против тирании компании Дива. Для них я крайне полезен.
Чем меньше город, тем с более невероятной быстротой разлетаются по нему
Большая группа людей, которая, едва сохранив свои жизни, вошла в город перед рассветом, просто не могла остаться незамеченной. В северных землях немало людей знали банду наемников Миюри; если добавить Хильде – даже дураку становилось ясно, что в Леско произошел переворот.
Пословица гласит: «Враг моего врага – мой друг». А человек, который всего несколько дней назад был в самой гуще вражеских сил, может стать поистине бесценным союзником.
– Ты хочешь сказать, что будешь мешать нам, городскому совету, следить за порядком в городе?
– Нет, я уверен, что в этом необходимости не будет. Если позволишь сказать – правда на нашей стороне, а воля народа следует за правдой. Компанию Дива, такую, какая она есть сейчас, необходимо остановить.
Хильде и Милике смотрели друг другу в глаза, не отводя взглядов.
Лоуренсу казалось, что молчание продлится вечно, однако в конце концов Милике его нарушил.
– Ясно. Что ж, хорошо. Попытайся.
– Ты меня уже не продаешь?
Укол Хильде вызвал у Милике натянутую улыбку.
– Это я смогу сделать когда угодно. Не будь ты кроликом… тогда я бы еще подумал.
Ясно было без слов, что он намекал на Хоро.
– Значит, ты обеспечишь нам свободу?
– Делай что считаешь нужным. Читай людям проповеди, наставляй их, как слуги Церкви наставляют. Поднимай свой флаг, вторгайся в чужие земли, как делают многие аристократы.
Милике поднялся со стула.
Непохоже было, чтобы разговор о покупках и продажах ему надоел.
Лоуренс подивился, что такого было в этом Милике, что позволяло ему с такой уверенностью от всего отмахиваться.
Что бы это ни было, слова его звучали очень веско – даже если забыть о его росте и манере держаться.
– Однако мне любопытно, будешь ли ты сам участвовать в сражении.
Если будет битва с войском, подошедшим к городу, то можно не сомневаться – город проиграет. Не поэтому ли Милике всячески искал способа избежать битвы – хоть переубедив Хильде и остальных, хоть заковав их в цепи?
Лоуренсу было трудно понять, о чем Милике думает.
Милике добавил:
– Будь ты глупее, дело было бы более сложным. Но раз ты так мудр, сейчас не моя очередь выходить на сцену.
Лоуренс сомневался, что слово «мудр» было комплиментом.
Впрочем, чистым сарказмом или ложью слова Милике тоже не выглядели.
Быть может, это был какой-то способ ведения переговоров, о котором Лоуренс и понятия не имел?
Лоуренс внимательно слушал
– Именно из-за таких аристократов, как ты, мир и не меняется.
Эта реплика заставила Милике впервые за все время рассмеяться.
– Ха-ха-ха. Но…
Смеясь, Милике вдруг заметил грязь под ногтем большого пальца и извлек ее ногтем мизинца.
Даже то, как он высмеивал других, было безупречно в своем изяществе.
– Мир и не изменится. Если бы он мог измениться, те, у кого есть сила, сделали бы это уже давно.
Он смотрел прямо на Хоро.
Та с бесстрастным выражением лица встретила этот взгляд, точно кошка, которой все безразлично.
Милике издал еще один смешок и повернулся к Хильде.
Тот смотрел на него угрюмо.
– И за какие деньги ты собираешься продать этот город?
Это была откровенная провокация. Впрочем, возможно, Хильде пытался таким образом выудить из Милике какие-нибудь сведения.
Неприступного противника не тронешь слезами и мольбами.
Нужно его рассердить и втянуть в спор.
– Деньги? Ха-ха, деньги, говоришь? Если бы они заплатили деньгами, было бы хорошо, но…
Милике улыбался.
Улыбка его была какая-то зловещая, и это явно не только Лоуренсу показалось.
Хоро рядом с ним заметно напряглась.
– Через этот город проходят только меха и янтарь. Все ремесленники ушли. Здесь никто не остается, все проходят мимо. И те болваны со своим оружием тоже пройдут через город и уйдут. Но там, дальше, их ждут лишь опасные заснеженные горы. И множество трудностей. Их следы будут тянуться и тянуться, но со временем снег заметет и их. Все, кто проходят, направляются к собственному концу. Никто не остается. Накапливается и наслаивается лишь время.
Голос Милике был полон нескрываемой обиды.
Лоуренс вдруг понял, что этот аристократ похож на Хоро.
Но, в отличие от Хоро, Милике был обижен на непостижимое провидение, властвующее над миром.
– Так ты поэт.
Этот ответ дал Хильде, который, в отличие от Хоро и Милике, был убежден, что изменить мир возможно.
– Пустая болтовня, – ответил Клаус фон Хабриш Третий. В этом городе – Жан Милике.
Хоро и Хильде с первого взгляда поняли, что он не человек. Хоро сказала, что он человек наполовину.
Несомненно, и он выстроил для себя надежный дом в этих землях, в то же время стараясь не выделяться.
Уметь не выдать себя – тоже искусство.
Чтобы не выдать себя, Хаскинс, он же Золотой баран, дошел до того, что поедал плоть себе подобных.
Думать о Милике как просто о пессимистично настроенном аристократе-получеловеке было бы громадной ошибкой.
– Не недооценивай силу денег.
Громадные прибыли от чеканки новых денег ослепили глаза подчиненных Хильде, заставили их предать его. Громадные прибыли позволили купить банду наемников Фуго.