Волчица и пряности
Шрифт:
– А ты как думал?
Его поражало, где в своем животе она умудряется размещать такое огромное количество яблок; но, в конце концов, ее истинным обликом была гигантская волчица, способная проглотить его целиком. Лоуренс не мог объяснить себе, как, но, может, ее живот оставался того же размера и когда она перекидывалась в человека.
– Но сможешь ли ты потом снова есть эти яблоки?
– Не бойся, твои слова вернули мне уверенность.
Вскоре ее пояс уже был завязан вокруг балахона, и она была готова. Для ужина было еще рановато, но Лоуренс
– Что ж, хорошо. У меня все равно есть дела в городе, так что идем.
– Мм.
Даже когда она не улыбалась такой солнечной улыбкой, как сейчас, ее было трудно убедить. Несомненно, такая улыбка хорошо шла ее юному, девичьему облику. Лоуренс покинул родной дом в возрасте восемнадцати лет, и было это семь лет назад. Улыбка Хоро разрывала все его барьеры.
Хоро развернулась и направилась к двери. Лоуренсу казалось, что ее улыбка подсластила воздух комнаты, словно яблочный аромат. Но если Хоро об этом узнает, он опять окажется мишенью для ее шуточек, поэтому он кашлянул, чтобы скрыть смущение, и поднялся на ноги. Он собирался двинуться за Хоро, но вынужден был остановиться, когда она, открыв дверь, с любопытством повернулась к нему.
– Пожалуй, будет мудро, если мои сладкие улыбки останутся редким угощением.
Возможно, она была просто счастлива, что скоро ей представится возможность еще что-нибудь съесть, но ее шутливое настроение разыгралось в полную силу. Выходя следом за ней из комнаты, Лоуренс ответил:
– Зато твои соленые и масленые улыбки совершенно несъедобны.
– А тебе хотелось бы узнать, вкусна ли остальная я?
Он мог лишь пожать плечами, показывая, что сдается. Хоро захихикала.
Паттио, маленький городок на реке Трод, всегда кипел жизнью. И дело не в каких-то празднествах или военных шествиях – просто здесь всегда было много народу: селяне, торговцы со своими товарами, мальчишки, посланные хозяевами по каким-то поручениям.
Одних лишь монахов не видно было среди толпы, но это и понятно, ведь Паттио было в первую очередь городом рынков. Однако улицы были повсюду, и люди ходили вплотную друг к другу, и в этом оживленном бурлении даже такое редкое зрелище, как монахиня, можно было легко пропустить.
– Ты настоящая монахиня, с какой стороны ни взгляни.
– Хмм? – пробормотала Хоро, не переставая жевать, и отвернулась. Несмотря на то, что она уже сожрала столько яблок, едва увидев, что с лотка продают изюм, она кинула на Лоуренса умоляющий взгляд.
– Ну, если не считать того, сколько ты ешь.
– Хмм. Когда я одеваюсь монахиней, это разве неудобно?
Лоуренс мог лишь улыбнуться – с такой легкостью она пропустила мимо ушей его подковырку.
– Нет, поскольку мы вместе путешествуем, это весьма удобно.
– Мм. Простой кусок ткани, а все становится по-другому. Люди – очень странные существа.
– Ну, а ты подумай, как свободно мог бы передвигаться волк, если бы надел овечью шкуру.
Поразмыслив над этим секунду,
– Если бы я надела шкуру кролика, ты бы угодил в мою ловушку наверное.
– Думаю, придется мне на всякий случай носить при себе яблоки.
Лоуренс улыбнулся, глядя, как Хоро нарочито набивает рот изюмом. Разговаривать с ней или даже просто шептать что-то себе под нос – никогда ему не было так радостно, как сейчас. Особенно если их беседа вязалась так легко и весело.
– Однако это одеяние таит в себе и некоторые неудобства. Для тебя.
– Хмм?
Его серьезный тон, похоже, насторожил Хоро; та подняла на него глаза.
– Монахини не могут пить на глазах у других. Даже если трактир не откажется тебя обслужить, их будут презирать за это.
– А. Это как пить на мосту, который вот-вот рухнет, да?
Лоуренс решил, что это интересная фигура речи.
– Что еще серьезнее, в разных городах к тебе может быть разное отношение. Особенно на севере – там одеяние монахини может принести неприятности.
– Тогда что нам делать?
– Все будет в порядке, когда я найду для тебя одежду горожанки.
Хоро радостно кивнула и отправила себе в рот остатки изюма.
– Давай тогда купим ее до ужина. Мысль о том, что после еды придется еще работать, вредна для аппетита.
– Рад, что ты думаешь так же, как я. Я думал, убедить тебя будет сложнее.
– Ты серьезно думал, что я потребую в первую очередь еду? Ты считаешь, еда меня так манит?
Лоуренс вместо ответа лишь пожал плечами. Хоро со скучающим видом облизала пальцы.
– Ну, раз уж ты так обо мне заботишься, я противиться не буду.
Эти слова Хоро произнесла мягким тоном, глядя в сторону от Лоуренса, куда-то вперед. Потом улыбнулась и вздохнула.
– Это всего лишь одежда. Столь изощренные причины вовсе не требуются. Ты вообще замечаешь, как много ты суетишься?
Рука Лоуренса взлетела и прикрыла рот. Не от удивления и не в попытке приглушить звук – просто он смутился.
– Однако твою суету вокруг меня я принимаю. В конце концов, нас ждет очень холодная зима.
– Надеюсь, ты тоже не против вокруг меня посуетиться.
Хоро весело посмотрела на Лоренса и взяла его руку в свою. Да, она тоже о нем беспокоилась, но, будучи мужчиной, Лоуренс чувствовал себя неловко, когда все время заботятся о нем. Однако Мудрая волчица мгновенно заметила этот слабый намек на сопротивление. Он был просто-напросто слишком молод, чтобы выдерживать ее атаки.
– Угг… такие холодные руки. Они у тебя мерзнут.
Разумеется, Лоуренс ни на секунду ей не поверил. Но торговцы знают, как надо лгать, чтобы выиграть в сделке.
– Да, мерзнут.
– Мм.
Они оба лгали, но лишь потому, что смущались быть честными друг перед другом. Посреди этой запруженной улицы они хранили правду в секрете. Это придавало уверенности, как воспоминание о его первой удачной сделке, о первом разе, когда он взял в руки монету с профилем королевы с лавровым венком на голове.