Волчица и пряности

Хасэкура Исуна

Но во всем мире никто не отличался такой готовностью отложить старую вражду и выпить с прежним врагом, как торговцы.

Лоуренс похлопал Коула по голове.

– Похоже, они получили письмо. Там написано: «Мы с прибылью».

Коул просиял. Ему всегда нравилась Ив, и он беспокоился за нее. И, похоже, Ив тоже любила Коула.

Недовольна была лишь Хоро.

– Буду молиться, чтобы для нас это все не обернулось новыми бедами.

Вне всяких сомнений, она имела в виду как Ив, которая однажды попыталась убить Лоуренса, так и Фран

Бонели, о которой их предупредил Киман.

Судя по тому, что они узнали, с этой женщиной будет непросто.

Лоуренс одарил Хоро взглядом, без всяких слов сказавшим: «Кто бы говорил».

Хоро раздраженно фыркнула.

– Ну и где живут эти торговцы картинами?

Ее раздражение было столь явственным, что стало ясно: на самом деле она вовсе не злится. Когда Лоуренс зашагал прочь, она тут же последовала за ним.

Едва увидев вывеску, свисающую с крыши Торгового дома Хьюга, она с трудом подавила кривую усмешку.

– Даже не знаю, трусы они или смельчаки.

– Думаю, причина та же, по какой ты видишь столько орлов на гербах аристократов, – произнес Лоуренс, открывая дверь лавки. Дом выглядел просто, но был украшен тонкой резьбой, которая явно обошлась в круглую сумму. Тут же нос Лоуренса окунулся в запах краски.

Эта лавка была мелковата по сравнению с другими на этой улице, но Лоуренс поразился, какой преуспевающей она, похоже, была. Стены были увешаны картинами, и у всех этих картин было кое-что общее.

Громадный размер.

Как правило, стоимость картины определяется не темой и не именем художника. Самое дорогое в картине – сама краска, и потому цену определяет в первую очередь размер картины и насыщенность цвета.

В этой маленькой лавке все картины были большими и очень яркими. Вне всякого сомнения, они стоили громадных денег.

– Хоо…

На некоторых картинах были изображения Единого бога и Святой девы-матери, на других – различные святые отшельники в горах, в лесах, в пещерах, возле озер. И всякий раз фон был прорисован лучше персонажей, словно художников он заботил больше, чем Единый бог или Святая дева-мать.

– Похоже, хозяев нет на месте.

Хоро часто дышала – она явно впечатлилась. Коул молчал. Лоуренс шагнул вглубь помещения – но сперва строго предупредил Хоро:

– Не прикасайся к картинам.

Хоро тут же раздраженно надулась – ей не понравилось, что с ней обращаются как с ребенком, – но ведь она и вправду успела уже поднести палец к одной из картин. Если бы она притронулась к картине и оставила отпечаток, им всем пришлось бы поспешно покинуть лавку.

– Прошу прощения! Тут есть кто-нибудь? – позвал Лоуренс, и тут же в глубине лавки раздался стук двери. Там явно кто-то был.

Услышав невнятный ответ, Лоуренс в ожидании продавца принялся разглядывать одну из картин. На ней была изображена группа пилигримов. Они шли вдоль берега реки; за рекой расстилался буйный лес, а вдали виднелся горный хребет.

Появившийся из глубины лавки мужчина

больше походил на свинью, чем на барана.

– Чем могу помочь?

Плоская шапочка на голове подошла бы скорее служителю Церкви, но прочее одеяние было как у истинного торговца.

– Я хотел бы поговорить с господином Хафнером Хьюгом.

– О? Ну, я и есть Хафнер. Итак… чем могу помочь?

Лоуренс явно был бродячим торговцем, его спутники, не менее явно – монахиней и уличным попрошайкой. Никто из троих не относился к богачам, типичным покупателям картин.

– Вообще-то меня послал к тебе господин Хаскинс из монастыря Брондела…

Это все, что Лоуренс успел сказать.

Нос Хьюга, больше похожий на пятачок, дернулся, глаза уставились в угол комнаты.

Хоро, почувствовав его взгляд, отвернулась от картины Святой девы-матери с яблоком в руках.

Хоть и хрупкая, все же Хоро была волчицей.

– А… а… а…

– Ее зовут Хоро, – произнес Лоуренс, ослепительно улыбнувшись до смерти перепугавшемуся Хьюгу.

Но на то, чтобы слушать, Хьюга явно не хватало. Он смотрел на Хоро, точно громом пораженный; судя по всему, он хотел удрать, но ноги отказывались слушаться.

Первой с места сдвинулась Хоро.

Не издав ни звука, она подошла вплотную к Хьюгу.

– Стоит ли надеяться, что у тебя есть такие яблоки, как на той картине?

Тот, кого в лесу окружает стая волков, может сделать лишь одно: достать кусок мяса и отбросить от себя как можно дальше.

Все произошло мгновенно. Хьюг кивнул настолько стремительно, что его обвислые щеки затряслись, и тут же исчез в задней части своей лавки.

– Он больше похож на свинью, чем на барана, – пробормотала Хоро, провожая его взглядом.

***

Ничуть не стесняясь, Хоро потянулась за яблоком – перед ней стояла полная деревянная миска. Хьюг, хоть и был владельцем лавки, стоял в углу как пришибленный.

– Господин Хьюг.

При звуках голоса Лоуренса Хьюг попытался съежиться в точку. Лоуренс предложил ему кресло – непонятно даже, кто здесь хозяин, а кто гость.

– Мы узнали об этом месте от господина Хаскинса.

Хьюг был сильно занят – он вытирал пот со лба, неотрывно глядя на яблоки; однако, едва услышав эти слова, он застыл на месте. Потом поднял на Лоуренса полный отчаяния и мольбы о пощаде взгляд.

Жующая яблоко Хоро выбрала именно этот момент, чтобы вмешаться:

– Вот он… был крепким малым.

И издевательски покосилась на Хьюга одним глазом. Больше всего ее раздражало не то, что он был бараном, а его трусость.

Впрочем, не выкажи он страха, она, скорее всего, тоже была бы раздосадована. Волки – трудные создания.

– Крепким. Ну, жилистым.

– Да, он действительно был крепок, – добавил Лоуренс к вовсе не таким уж необходимым словам Хоро.

– Ч-что вы с ним… нет, что вы от него хотели?