Волчицы из Машкуля

Дюма Александр

— Почему?

— Потому что нам придется переходить болото.

— Ба! И это говорит тот, кто идет по воде, словно святой Петр. Неужели вы не знаете ваше болото?

— Да я там сотню раз охотился на куликов, но…

— Но что?

— Но охотился днем.

— И что там такого особенного?

— Это такая бездонная трясина, что даже средь белого дня я раз десять чуть было не утонул.

— Ну что ж, попытаемся погреться у огня, разведенного славными угольщиками. Должна вам

признаться, что я совсем не против немного погреться.

— Стойте здесь, а я пойду на разведку.

— Но как же…

— Ничего не бойтесь.

И с этими словами Бонвиль бесшумно растворился в темноте.

VIII

ГЛАВА, В КОТОРОЙ МАЛЫШУ ПЬЕРУ ВЫПАДАЕТ СЛУЧАЙ ОТВЕДАТЬ ЛУЧШИЙ В ЕГО ЖИЗНИ ОБЕД

Когда Малыш Пьер остался один, он неподвижно замер и, прислонившись к дереву, стал напряженно вглядываться в темноту и прислушиваться к каждому шороху.

В течение пяти минут он не услышал ничего, кроме неясного гула, доносившегося с того места, где был разведен огонь.

Неожиданно раздавшееся в лесу лошадиное ржание заставило Малыша Пьера вздрогнуть.

И почти в ту же секунду он услышал легкий шум в зарослях и перед ним возник Бонвиль.

Граф, не заметив прижавшегося к стволу дерева Малыша Пьера, дважды позвал его.

Малыш Пьер вышел ему навстречу из темноты.

— Тревога! Тревога! — произнес Бонвиль, увлекая за собой Малыша Пьера.

— Что случилось?

— Нельзя терять ни секунды! Скорее за мной!

Затем, на ходу, он объяснил:

— Это егеря расположились на привал. Если бы там находились только они одни, я бы смог даже погреться у их костра так, что они бы не только меня не увидели, но и не услышали, но меня учуяла лошадь.

— Я слышал, как она заржала.

— Ну вот, теперь вы понимаете… Больше ни слова. Нам остается только надеяться на наши ноги.

В самом деле, Бонвиль и Малыш Пьер молча прошли шагов пятьсот по узкой просеке, к счастью встретившейся на их пути.

Затем Бонвиль повел Малыша Пьера к кромке леса, и, остановившись, сказал:

— А теперь передохните.

Пока Малыш Пьер переводил дыхание, Бонвиль попробовал сориентироваться на местности.

— Мы заблудились? — с беспокойством в голосе спросил Малыш Пьер.

— О! Не надо волноваться! — ответил Бонвиль. — Я только пытаюсь найти дорогу, которая позволила бы нам обойти это чертово болото.

— Пошли через болото, если оно самый короткий путь к нашей цели, — сказал Малыш Пьер.

— Да, по-видимому, так нам и придется поступить, — произнес Бонвиль, — я вижу, что у нас нет другого выхода.

— Тогда вперед! — сказал Малыш Пьер. — Только показывайте мне дорогу.

Бонвиль,

ничего не сказав в ответ, вышел вперед, словно спеша доказать необходимость побыстрее уйти отсюда. Вместо того чтобы следовать в том же направлении, что и раньше, он свернул направо и пошел перелеском.

Не прошло и десяти минут, как заросли стали редеть, темнота начала рассеиваться, и путники, выйдя на опушку леса, услышали впереди шелест колыхавшегося на ветру тростника.

— А! — заметил Малыш Пьер, которому были знакомы эти звуки. — Кажется, мы пришли.

— Да, — ответил Бонвиль, — не скрою, что наступают самые опасные минуты нашего ночного путешествия.

И с этими словами молодой человек вынул из кармана похожий на кинжал нож. Срезав небольшое деревцо, он очистил его от ветвей и спрятал их в кустах.

— А теперь, — произнес он, — мой бедный Малыш Пьер, вам придется снова забраться ко мне на спину.

Малыш Пьер не заставил себя долго просить и в ту же секунду выполнил требование своего проводника, а тот направился к болоту.

Бонвилю было очень нелегко продвигаться вперед с ношей за спиной и с длинным шестом в руке, которым он ощупывал дно под ногами.

Нередко он проваливался по колено в липкую трясину, и земля, казавшаяся ему вначале такой податливой и мягкой, когда он ставил на нее ногу, вдруг становилась необычайно плотной и не спешила выпускать его из своих цепких объятий, так что ему приходилось прилагать много усилий, чтобы высвободиться. Можно было подумать, что разверзнувшаяся под его ногами бездна не хотела отпускать свою добычу.

— Позвольте, дорогой граф, высказать мое мнение, — сказал Малыш Пьер.

Бонвиль остановился и вытер лоб.

— Если бы, вместо того чтобы барахтаться в трясине, вы пошли вдоль виднеющихся то здесь, то там зарослей тростника, у вас под ногами, как мне кажется, была бы твердая земля.

— Конечно, — сказал Бонвиль, — но мы бы оставили после себя следы.

Однако, немного помолчав, он произнес:

— Будь что будет! Вы правы, так будет лучше.

И, свернув, Бонвиль пошел к зарослям тростника.

В самом деле, поросшие травой корни тростника образовали островки с фут шириной, представлявшие собой довольно плотные кочки на зыбкой поверхности болота: молодой человек сначала ощупывал их шестом, а затем уже ступал на них, перепрыгивая с одной на другую.

Однако, устав нести на себе Малыша Пьера, Бонвиль время от времени, не рассчитав прыжок и поскользнувшись, с большим трудом удерживался на ногах. Вскоре, совсем выбившись из сил, он, чтобы перевести дыхание, был вынужден попросить Малыша Пьера спуститься с его спины на землю.