Волчицы из Машкуля

Дюма Александр

— Мы все же попытаемся пустить собак по ложному следу, — сказал Бонвиль, — хотя бы на какое-то время.

И молодой человек свернул налево, казалось привлеченный журчанием ручья.

— Что с вами? — спросил Малыш Пьер. — Вы сбились с пути? Вот вы уже бредете по колено в воде.

— Именно так, — ответил Бонвиль, движением спины подбросив повыше Малыша Пьера. — Пусть теперь нас поищут! — продолжил он, ступая по воде.

— О! Какая находчивость! — воскликнул Малыш Пьер. — Бонвиль, вы пренебрегаете своим призванием.

Вам бы надо было родиться в девственном лесу или в пампасах. А теперь тем, кто решится нас преследовать, будет нелегко найти наш след.

— Не смейтесь. Тот, кто идет за нами, отнюдь не новичок: он воевал в Вандее еще во времена Шаретта, когда тот почти в одиночку задавал трепку синим.

— Тем лучше! — весело отозвался Малыш Пьер. — Хотя бы получим удовольствие от схватки с достойным противником.

После этих слов Малыш Пьер, несмотря на всю свою самоуверенность, задумался и замолчал, в то время как Бонвиль мужественно продолжал идти вперед, стараясь не поскользнуться на гальке и не зацепиться ногами за коряги, усеявшие дно; так он брел по руслу ручья еще с четверть часа или около того.

И вот, наконец, они добрались до впадения ручья в другой, более широкий проток, тот самый, что огибал Козью тропу.

Вскоре Бонвиль уже шел по пояс в воде и ему пришлось предложить Малышу Пьеру, если тот не испытывал желания промочить ноги в неприятной холодной воде, подняться повыше, то есть расположиться уже не на спине у него, а на шее. Но ручей становился все глубже и глубже, и, к своему большому сожалению, Бонвиль был вынужден выйти на берег и продолжить путь по твердой земле вдоль русла горной реки.

Однако беглецы вскоре оказались перед необходимостью сделать выбор между Сциллой и Харибдой, ибо берег горной речки, поросший колючим кустарником и ежевикой, представлял собой настоящую неприступную крепость, где укрывались дикие кабаны.

Бонвиль опустил Малыша Пьера на землю: у него уже не было сил нести его ни на спине, ни на шее.

Ему ничего не оставалось, как отважно шагнуть в колючие заросли, пригласив Малыша Пьера последовать за ним. Хотя кустарник был густой, молодой человек шел в ночи не сбиваясь с пути, как человек, привыкший к переходам по трудным лесным тропам.

И беглецам улыбнулась удача: пройдя с полсотни шагов, они вышли на одну из так называемых просек, проложенных в лесу параллельно друг другу как для того, чтобы отмечать границы рубки леса, так и для того, чтобы служить пешеходными тропами.

— В добрый час! — сказал Малыш Пьер, который никак не мог привыкнуть к тому, что надо было продираться сквозь кустарник выше его роста. — По крайней мере, теперь мы сможем спокойно продолжить свой путь!

— Да, и не оставим следов, — произнес Бонвиль, ударив ногой по сухой и каменистой земле.

— Остается только узнать, — сказал Малыш Пьер, — в какую сторону нам идти.

— Теперь, после того как мы задали непростую

задачку нашим преследователям, мы отправимся туда, куда вы должны были уже прибыть.

— Вы знаете, что завтра вечером я должен встретиться в Ла-Клутьере с нашими друзьями из Парижа.

— Мы можем добраться до самого Ла-Клутьера, почти не выходя из леса; здесь мы в большей безопасности, чем на открытой местности. Мне известна тропа, ведущая к лесам Тувуа и Гран-Ланд, к западу от них и располагается Ла-Клутьер. Только сегодня нам туда не попасть.

— Почему?

— Потому что нам придется идти в обход в течение целых шести часов, что вам сейчас не по силам.

Малыш Пьер от нетерпения топнул ногой.

— Не доходя одного льё до Ла-Бената, — сказал Бонвиль, — я знаю одну ферму, где нас встретят как желанных гостей и где мы сможем отдохнуть перед последним переходом.

— Тогда скорее в путь! — воскликнул Малыш Пьер. — Но в какую сторону?

— Позвольте мне выйти вперед, — сказал Бонвиль, — и повернуть направо.

Бонвиль пошел в указанном направлении с таким же решительным видом, с каким свернул в лесную чащу с берега горной речки.

Малыш Пьер последовал за ним.

Время от времени граф де Бонвиль останавливался, чтобы оглядеться по сторонам и дать возможность своему юному спутнику перевести дыхание. Он предупреждал его о рытвинах и неровностях, подстерегавших их впереди, и это доказывало, насколько хорошо ему знаком Машкульский лес.

— Как вы видите, — сказал он, когда они в очередной раз остановились, — мы избегаем тропинок.

— Да, но почему, мне бы хотелось это знать?

— Потому что наши следы наверняка будут искать на тропинках с их рыхлой почвой; здесь же, на земле нехоженой, не изрытой экипажами и лошадьми, выследить нас будет труднее.

— Но мы потеряем больше времени?

— Да, однако такая дорога безопаснее.

Минут десять они шли молча; вдруг Бонвиль остановился и схватил за руку своего спутника; первым желанием у того было спросить, что случилось.

— Тихо! Говорите как можно тише, — сказал Бонвиль.

— Почему?

— Вы ничего не слышите?

— Нет.

— А до меня доносятся голоса.

— Откуда?

— Я слышу разговор в пятистах шагах от нас; мне даже кажется, что сквозь ветви я различаю красный огонек.

— В самом деле, я его тоже вижу.

— Что это?

— Я бы хотела вас об этом спросить.

— Чертовщина!

— Возможно, это угольщики.

— Нет, сейчас не тот месяц года, когда они перерабатывают срубленный лес; в то же время, если бы мы наверняка знали, что это именно они, мне бы совсем не хотелось, чтобы нас увидели: как ваш проводник я не имею права полагаться на случай.

— А вы не знаете какой-нибудь другой дороги?

— Знаю.

— И что же?

— Я решил пойти по ней только в самом крайнем случае.