Волчицы
Шрифт:
— Что теперь с ним будет? — спросила Анастасия.
Останин пожал плечами и ответил:
— Если признают невменяемым, остаток жизни проведет в клинике.
Еще раз внимательно посмотрев на девушку, он задумчиво спросил:
— Так кто же все-таки вызвал «скорую»? Вы не знаете?
— Нет.
Останин продолжал смотреть на девушку. От его пристального взгляда Анастасию бросало то в жар, то в холод, ей казалось, что еще немного и она упадет в обморок, не выдержав внутреннего напряжения.
— Хорошо, вы свободны. Если вдруг понадобитесь, я вас вызову.
Домой Анастасия вернулась едва живая от страха. Было даже не столько страшно за себя и детей, сколько больно от осознания того, что стала виновницей гибели человека. Снова вспомнилось Огнево. Не есть ли это только начало череды страшных событий, подобных тем, что произошли когда-то в далеком таежном селе?
Увидев ее, Владимир сразу понял — случилось что-то серьезное. Он даже не успел ничего спросить, Анастасия бросилась ему на грудь и, спрятав лицо, разрыдалась.
— Мне страшно, Володя, — сказала она сквозь слезы. — Я убила его.
— Кого? — Владимир не на шутку встревожился. — Ковалева?
— Нет, его приятеля. Я убила его. Почему ты не дал нам уйти тогда? Зачем остановил? Этого никогда бы не случилось.
— Подожди-подожди, — остановил ее Владимир. — Успокойся.
Он вытер девушке глаза платком, потом усадил на диван, сам сел рядом, обнял ее за плечи и спросил:
— Зачем тебя вызывали?
Пытаясь унять нервные всхлипы, Анастасия принялась сбивчиво рассказывать о своей встрече с Останиным. Закончив рассказ, она простонала:
— Мы должны были уехать.
— Ну куда бы ты уехала с двумя детьми на руках? — спросил Владимир. — Успокойся.
— Как ты не понимаешь, Володя? Я же убила человека. И еще неизвестно, что будет дальше. Как я могу успокоиться?! Мне нельзя жить с людьми. Это очень опасно. Даже ты можешь пострадать.
Тщетно Владимир пытался успокоить девушку. Анастасию будоражило все больше и больше, ее даже начало трясти. Чувство тревоги все нарастало, инстинкт зверя подсказывал, что беды только начались, впереди ее ждет нечто более страшное.
Вскочив с дивана, Анастасия расстегнула пуговицу на блузке.
— Мне плохо, Володя, — тяжело выдохнула она. — Мне надо на воздух.
— Прошу тебя, не делай этого, — сказал Владимир, обняв девушку за плечи. — Сейчас это слишком опасно. Удержись, ты же можешь, я знаю.
— Нет, мне надо побыть на воле. Хотя бы немного.
— Я слышал, в город приехали егеря из охотохозяйства. Говорят еще, что ночью по улицам ходят армейские патрули. Думаю, они ищут тебя. Не надо рисковать.
— Я буду осторожна, — пообещала Анастасия и убежала в свою комнату.
Вскоре Владимир услышал стук раскрываемого
Ночь принесла с собой в город тишину. В этой тишине отчетливо звучали твердые шаги — прямо по проезжей части шли офицер и трое солдат. Все они были вооружены — у офицера на поясе болталась кобура, за плечами солдат висели автоматы.
— Товарищ лейтенант, может, на тротуар сойдем, — предложил один из солдат. — А то прем посреди дороги, как танки. Так и под грузовик угодить недолго.
— Да какой, на хрен, грузовик? — отозвался командир. — Ночь на дворе. Не трусь, Спирин. Бери пример с Дасмагамбетова, ему все нипочем.
— Ни хрена не понимает, потому и не страшно. Он всю жизнь в своем ауле баранов пас, в городе первый раз оказался. Из техники только арбу видел и ту на ремонте. Так, Карим?
— Не знаешь, зачем говоришь? — обиженно произнес Дасмагамбетов с сильным южным акцентом. — Мой не аул, кишлак. Арба нет, трактор есть.
— Но овец-то ведь пас, — не унимался Спирин.
— Овцы да, — признал Дасмагамбетов. — Чабан был.
— Вот я и говорю, радио живого никогда не видал. Как вчера с пальмы слез.
— Э, ты зачем так сказал? — снова обиделся Дасмагамбетов.
— Заткнулись бы вы оба, — недовольно посоветовал лейтенант.
Некоторое время патруль молча шагал вдоль ночных улиц. Заметив мелькнувшую тень, лейтенант потянулся было к кобуре, но потом сплюнул и выругался.
— Вот, мать твою, развелось дворняг.
— Кого мы ищем, товарищ лейтенант? — спросил молчавший до сих пор солдат.
— Да никого не ищем, просто патрулируем, помогаем нашей доблестной милиции следить за порядком. А вообще-то, Балабанов, я и сам ни хрена не понимаю. Вроде медведь из зоопарка сбежал или волк. Не знаю. Наша задача — оберегать ночной покой советских граждан и сообщать обо всем подозрительном куда следует. Ясно?
— Так точно! — ответил Спирин. — А куда следует, это куда?
— Мне доложишь, балда, а остальное не твоего ума дело.
— Ясно. Только менты и сами могли бы поработать, а то дрыхнут сейчас, а мы вот тут мостовую топчем. На кой ляд мы здесь?
— Что ты меня-то спрашиваешь? — проворчал лейтенант. — Я в штабе слышал, что сюда даже егерей вызвали, чтобы зверя этого отловить, только и они ни хрена сделать не могут. Ты, Спирин, лучше спасибо скажи командованию, что сдесь оказался, а не в Афгане. Вообще вам, парни, грех жаловаться, гуляете по городу свободно, в самоход ходить не надо.
— Велико счастье — ночью по улицам шляться, — с сарказмом произнес Спирин. — Уж лучше б в Афган, исполнять… Как это там? Интернациональный долг, вот. И почему мы не в десантуре?