Волчий закон, или Возвращение Андрея Круза
Шрифт:
— З-здравштвуйте! — сказал Саша испуганно, завидев Круза.
— Рад видеть тебя живым и здоровым, — сказал Круз.
— Привет тебе от Захара, — сказал Последыш. — Он тобой интересовался. Просил передать гостинец. Я в вагоне оставил, чтоб не таскать. Потом отдам.
— Шпашибо, — сказал Саша испуганно, — у меня вше ешть. Мне хорошо.
— Тебя никто больше бить не будет, — сказал Круз. — Теперь мы тут хозяева. Если хочешь, пойдем с нами. Мне нужен хороший механик. Очень.
— Шпашибо, Андрей Петрович, шпашибо, я…
— Он
— Пал Палыш, я, я обяшательно, — зашептал Саша.
— Это что за хамло? — осведомился Последыш. — Ты, пролетарий, скройся на раз-два!
— Что за беззаконие? — заорал парень. — Кто вам позволил? Его совет назначил сюда!
— Вот кто позволил! — сказал Последыш и показал кулак.
— Во-во! — Парень сплюнул. — Работаешь тут, стараешься, чтоб сладилось, а приходят, которые с кулаком, и все к ебеням.
— Стоп! — приказал Круз. — То, что мы делаем, делается с санкции совета. Людмила — его полномочный представитель. Я — командир бригады города Инты. С кем имею честь?
— Я Павел Молитин, начальник оружейного цеха, — сказал парень, — а Сашок у меня техник. Работа на нем важная.
— Он справится с ней за сегодня?
— Думаю, да. Наверное.
— Саша, ты справишься?
Саша, испуганно поглядывающий то на парня, то на Круза, кивнул.
— Павел, сегодня все формальности будут улажены. С завтрашнего дня, если совет одобрит, Саша поступает в мое распоряжение. Вы согласны?
— Ну да, если одобрит, конечно… я что? Если порядок, то порядок.
— Договорились! — заключил Круз, — Саша, если что, мы рядом, хорошо?
— Хорошо, — промямлил Саша, краснея.
Когда отошли, Последыш сказал:
— Не пойму я вас, старшой. Этот щегол несет на вас, а вы терпите. А Сашка они били, видно же. По какому праву били, он же не в их стае? Я б этому мазутчику на раз-два зубы пересчитал!
— Не сомневаюсь, — ответил Круз. — Только было бы это глупо и скверно. Это место теперь наше. Мы приняли его закон — а это хороший закон, разумный и справедливый. Теперь все эти люди — наша стая. Твоя и моя.
— Этот кривой мазутник — моя стая?
— Да. И ты — потому что ты сильнее — должен лучше заботиться о законе, чем он.
Через две недели, заполненные осмотрами, разъездами по постам и перекапыванием бумаг, Круз выступил перед женсоветом — девятью располневшими женщинами, глядевшими тяжело и настороженно, перед полусотней старух-советниц и молодок за их спинами.
— Сил у нас хватит, — сказал им Круз. — Мы можем прямо сейчас набрать три сотни бойцов и технику, и ущерба обороне не будет. Мы можем разбить недорослей. Выжечь их базы. Но я против того, чтобы отправлять всю силу в неизвестность, опираясь, по сути, лишь на слухи. Мы можем выиграть. Я почти уверен. Но именно из-за этого «почти», пусть крохотного, я не хочу отправлять четверть нашей силы
Женсовет долго молчал. Аделина смотрела на Круза, улыбаясь. Наконец Домна Ольговна встала, одернула тафтяную юбку и объявила:
— Значит, вы, Андрей Петрович, походом идти не хотите? Вы там, у себя на севере, оленных наскоком разбили, волками затравили и довольные живете, в безопасности? А нам ползти от куста к кусту, отбиваясь?
— Да, — ответил Круз, глядя ей в глаза. — Да, потому что источник силы должен быть в безопасности. Залог того, что ваши дети выживут. К тому же вам, Домна Ольговна, ползти от куста к кусту не придется. Война — дело мужчин.
— Война — дело мужчин, — отозвалась Аделина. — Уважаемый совет, предлагаю оставить это на разумение Андрея Петровича. Он воевал дольше, чем все мы живы. Возражения есть?
Возражений не было.
8
Война — дело мужчин. Так сказала Крузу толстая итальянка Люция, показав толстый средний палец. Крузу хотелось ее ударить, но Люция носила шестого сына и бить ее было нельзя. Войны — дело мужчин, дело писающих стоя свиней, гнусных идиотов, ищущих бед на свою голову. И на головы всех несчастных рядом с ними. Порке дио!
Позвать женщин на помощь была идея Дана. Ситуация сложилась аховая. На весь Давос, включая посты, после балканской авантюры осталось шестьдесят пять мужчин, способных сознательно удерживать оружие. А те, из-за кого пять сотен давосского воинства остались где-то в хорватских оврагах, уже стучали в дверь. Дан хотел не стрелков — просто наблюдателей на посты, тех, кто нажал бы кнопку, заметив неладное. Мужчин хотел собрать в один летучий отряд, способный быстро ударить в опасном месте и отойти, отбить, сохраняя силы. А горластая, мощная и разобиженная итальянка Люция показала ему толстый средний палец, и ее послушали даже Дановы ассистентки. Люция кричала и трясла кулаком. Кирхе, кюхе, киндер — правда, свиньи? Родильный цех, мамма мия!
Но ведь если придут — уничтожат, постреляют! Как вы не понимаете? Кто придет? Свиньи придут? Одни свиньи сменят других! Мадонна, да чтоб вы все провалились, чтоб подавились своими железками, убийцы, воры, все из-за вас, порке дио!
Тогда Давосу повезло. Просто повезло. Балканские гости, торопясь, гнали трофейные броневики и выскочили в сумерках прямо под единственный толком укомплектованный пост. Михаевы люди засекли их еще в низовьях долины, и гостям устроили мешок. После два месяца никто не совался, а потом перевалы накрыла зима.