Волчья кровь. Цена омеги
Шрифт:
Я отвожу взгляд, заставляя себя сосредоточиться. Но это нелегко. Запах его кожи тонкий, чуть терпкий, свежий — от него бегут мурашки по спине, а внизу живота начинает теплеть. Странновато. Я раньше за собой такого не замечала.
— У вас дома целая аптечка? — спрашивает он с лёгкой улыбкой.
— Да, работа обязывает, — бормочу я, доставая из ящика необходимые инструменты. — Я медсестра. Оюработаю, лбезболю и зашью рану.
— Обезболивать необязательно, — откликается он спокойно.
— Это не обсуждается, —
Он слегка усмехается, и в этой усмешке читается что-то древнее, хищное. Удивительно волнительно, в душе поднимается неведомый трепет.
Работаю молча, быстро и сосредоточенно.
— Я Йован, если что, — он даже не морщится, когда я зашиваю рану.
Вроде моя работа сделана, а Йована совсем не хочется отпускать.
— Я Сташа, — произношу отстраненно. — Вам повезло, что нож не задел ничего серьёзного. Но мне бы хотелось услышать, как это случилось. Может, расскажете за чаем?
Вроде нормальное предложение, но я ощущаю исходящее от Йована напряжение. Он смотрит на меня пристально, изучающе, но ничего не говорит. Я иду в кухню и достаю кружки из шкафа.
— Не думаю, что вам стоит это знать, — отшучивается наконец Йован. — Мало ли что я натворил? А вдруг за мной все ещё гонится тот, кто меня ранил?
В его голосе я слышу иронию, а слова, между тем, пугают не на шутку. И вдруг, как по заказу, раздается глухой стук в дверь. Громкий, настойчивый, словно в неё хотят ворваться. Я не ждала никаких гостей, и мне становится страшно. Смотрю на Йована вопросительно.
Он поднимается с места, как молния, движения точные, бесшумные.
У меня холод разливается за грудиной.
— Не ждала гостей? — произносит он тихо, но с иронией. — Это к тебе.
А вот теперь мне становится жутко.
3. ?
Сташа
— Оставайся здесь, Сташа, — тихо, но твердо произносит Йован, указывая на стул на кухне.
Его тон такой властный, что я невольно останавливаюсь, но ноги всё равно несут меня за ним. Что-то в его поведении пугает и одновременно притягивает.
Дверь снова содрогается от удара.
— Мы знаем, что ты тут, — говорит грубый мужской голос.
Я замираю, сердце колотится, как безумное. Йован резко оборачивается ко мне, его глаза вспыхивают чем-то первобытным.
— Сиди. Здесь. — Он смотрит так, будто от этого зависит моя жизнь.
Я киваю, но не могу оторваться от происходящего.
Дверь выбивают, и в проёме появляются двое незнакомцев. У всех холодные, жестокие лица, из-под капюшонов выбиваются серебристые волосы — какой-то неестественный цвет для людей — а их взгляды скользят по квартире, пока не находят меня.
— Нашлась, — произносит один из них, улыбаясь кривой, угрожающей улыбкой.
Йован
— Проваливайте, пока живы, — рычит он.
Они переглядываются, и на долю секунды воздух становится неподвижным, будто всё замерло.
— Ну давай, герой, покажи, на что ты способен, — усмехается тот, что стоит в центре.
И тут всё меняется. Йован вдруг начинает... покрываться шерстью? Ч-что это вообще такое?!
Его тело судорожно вздрагивает, мышцы напрягаются, спина выгибается. Хруст костей раздаётся настолько громко, что я замираю от ужаса.
— Что ты делаешь?! — кричу ему, но голос пищит.
Он не отвечает. Его руки превращаются в лапы, лицо вытягивается, кожа покрывается густой бурой шерстью. Глаза остаются прежними, но в них уже нет ничего человеческого. Передо мной волк. Настоящий. Огромный. Грозный.
И тогда двое из пришедших начинают меняться тоже. Только у них шерсть серебристая, как волосы. Их стоны наполняют комнату, будто каждое движение причиняет им невыносимую боль. Они падают на четвереньки, их тела трансформируются, превращаясь в массивные волчьи.
Я не могу пошевелиться. Дышу через раз.
Йован бросается на них первым. В прихожей начинается настоящий хаос. Волки рычат, кусаются, цепляются клыками. Когти царапают пол, раздаются оглушительные удары лап.
Йован один за другим сбивает противников с ног. Первый волк оглашает квартиру воем, когда Йован вцепляется ему в глотку и стискивает челюсти. Второй успевает вгрызться ему в плечо, но Йован сбрасывает его с себя, будто тот ничего не весит. Затем технично напрыгивает сверху и загрызает следом за товарищем.
Когда всё заканчивается, комната погружается в гробовую тишину. Два тела лежат неподвижно на полу, их очертания медленно начинают меняться, шерсть начинает осыпаться на пол.
У меня кружится голова.
— Они… это… это же… — бормочу я, отступая к стене.
Йован стоит напротив, тяжело дышит. Над правой лапой кровоточит огромный укус. Он смотрит на меня так пронзительно, что кажется, в душу заглядывает.
— Что ты такое?! — кричу я, чувствуя, как уходит земля из-под ног.
Перед глазами мутится и плывет. Йован начинает превращаться обратно в человека, а мне настолько дурно, что я оседаю на пол. Ноги не держат совсем. Поднимается тошнота. Кажется, я отключаюсь.
4. ?
Сташа
Я открываю глаза на диване в единственной спальне. Вокруг — тишина. Тяжело моргаю, мне нужно несколько секунд, чтобы прийти в себя.
Йован сидит рядом в кресле. Он уже в другой одежде: кожаная куртка, черная рубашка, брюки, а не джинсы. Я оглядываю его с головы до ног, не в силах осознать, что произошло.