Волчья песнь
Шрифт:
Вчера закончилось, и алая звезда
Давно снята с вершины ёлки новогодней;
Мы верим в Завтра, забывая иногда,
О том, что Завтра не наступит без Сегодня.
Мы ищем проблески и признаки рассвета,
Поскольку верим, что не вечна темнота,
И что последняя минута ночи - эта,
Хотя пока выходит, что, увы, не та;
Давно устал жить в темноте любой и каждый,
Но мы не станет думать, что всё было зря,
Мы помним старые заветы, и однажды
Перевернём застывший лист
Вчера закончилось, и алая звезда
Давно снята с вершины ёлки новогодней;
Мы верим в Завтра, забывая иногда,
О том, что Завтра не наступит без Сегодня. (1.)
1.Стихи Бориса "Сказочника" Лаврова.
23.
Прошло ещё несколько дней. Жизнь отряда шла ни шатко, ни валко - за последние пять суток никто ничего не предпринимал, только неутомимый бродяга Горька совершал новые и новые походы по окрестностям, утверждая, что нога нуждается в разработке и физзарядке.
– Оторвать бы тебе ходилки по самое немогу!
– сказал как-то в сердцах Сашка, но Горька лишь расхохотался в ответ.
– И как ты его терпишь, Галь?! Его же утопить - самое разумное!
Но Галя твёрдо знала, что ей достался лучший на свете парень...
...Горька видел, что у волков уже появились щенки. Одно логово располагалось километрах в десяти к северу от постоянного лагеря - его разбили на ветках огромнейшего дуба довольно далеко от базы. Волчица не подпускала даже близко к щенкам ни Горьку, ни папашу-волка, но охотно принимала добычу - пара мужского пола часто сидела бок о бок над логовом, наблюдая за тем, как играют шесть толстолапых, большеголовых и неуклюжих серых зверьков. Волк против компании человека не возражал. Изредка он вздыхал совсем как человек, смотрел на Горьку так, словно спрашивал: "Вот видишь, что она делает?! Своих детей посмотреть не даёт!" Горька утешал его, поглаживая по холке, груди и трепля уши. Иногда они вместе охотились, иногда Горька плавал, а волк посиживал на берегу и сторожил.
Этим утром Горька явился к логову, издалека посвистывая песенку, которая нравилась волкам - простенькую "Песенку про дождь", которую помнил с самого детского детства. Он знал, что в целом это не требуется - волки издалека узнавали его по запаху - но почему бы не доставить друзьям удовольствие?
Он добрался до холма, в противоположном склоне которого была выкопана нора. "Папаша", кажется, был в отлучке - наверное, на охоте, по крайней мере, на холме никто не сидел. Мягко ступая по траве и улыбаясь, Горька взбежал на холм и, плюхнувшись на живот, выглянул над краем.
Волчица лежала в стороне от норы. Её стройное тело было рассечено почти надвое, череп размозжён. Между оскаленных зубов чернела густая кровь.
Волк застыл у входа в нору. Он тоже был окровавлен, шкура с ушами с головы содрана, на боку - открытая рана с торчащими рёбрами.
Горька даже не понял, как спустился вниз. Волк ещё дышал. Он зарычал и попытался поднять голову, но узнал Горьку, рычание сменилось тихим стоном и поскуливанием. Волк
Горька видел, что раны зверя смертельны. Кроме того, он видел, что нет волчат. И ему не нужна была Галя, чтобы понять, что же тут случилось. Кое-где трава была вытоптана и залита кровью - это была не только волчья кровь. Картина стала ясно: на логово напали джаго. Четверо пришли сюда перед рассветом и даже не дали волкам позвать на помощь. Драка была короткой. Волчат унесли; скальп с волка содрали, чтобы поглумиться и потом похвастаться трофеем.
Волк снова заскулил и попытался встать, но лишь захрипел от боли и ткнулся мордой в кровь. Тоскливо посмотрел на юношу закатывающимися глазами - ужасен был их взгляд с покрытого засохшей кровью черепа!
– слабо взвизгнул и вытянулся омертвело.
Горька встал на ноги. В ушах гудела кровь, с лязгом поднимались и опускались стальные чёрные шторы над прошлым, и Горька видел то логово и мёртвого волка - то пепелище своего дома и разлагающийся уже труп отца с пустым карабином в руках.
Юноша поднял лицо к небу и завыл...
* * *
– Ты уверен, что это они?
Горька никак не успел отреагировать, вопрос в первую очередь возмутил Нину:
– И что с того, если не они?!
– прошипела она.
– Какая тут разница?!
– Мелочь бешеная, - сказал Димка и получил прикладом по хребту.
– Нет, это точно они, - Горька мелко вздрагивал от ненависти и напряжения.
– Смотрите, как волнуются волки.
Четверо волков в самом деле были явно неспокойны. Они не сидели на месте, а ходили туда-сюда за кустами, то и дело молча обнажая клыки и бросая на пост пристальные взгляды.
Лёгкие модули образовывали русскую букву П. За оградой из колючей проволоки стоял открытый автомобиль и бегали два тситсу. Какой-то джаго перегружал из-под высокого навеса непонятные тюки.
– Надо убрать его и тситсу, - сказал Сашка. Галя повернулась к волкам; они зарысили вниз и пропали в траве.
Тситсу забеспокоились почти сразу. Длинноногие, остромордые, они подвывали и взвизгивали, надсаживаясь, в голосах их звучали ярость и страх - но джаго не обращал на них внимания.
Он и погиб первым. Один из волков обошёл кордон, по какой-то перекладине вошёл на крышу и прыгнул сверху, тут же вцепившись в горло и повиснув на джаго - так, что тот крутнулся и грохнулся наземь всей тушей. Тситсу пережили джаго на полминуты - волки расправились с ними беспощадно и быстро.
– Пошли, - Сашка легко поднялся на ноги. Бесшумно и быстро они сбежали к посту и просто вошли во двор. Во всех помещениях было тихо, только из центрального доносился отчётливый шум гулянки.
– Гранату в окно - и с концами, - внёс конструктивное предложение Дик. Но Горька прищурился:
– Стоп-стоп. Я хочу с ними поговорить. И попрошу не мешать душевной беседе.
– Их там по звуку - минимум четверо, - беспокойно предупредил Сашка. Горька поднял и опустил плечи в почти комичном жесте: