Волчья шкура

Чеп Инна

Артемий задумался. А вот Елисей, в углу раскладывающий бумаги по стопкам, вдруг откликнулся:

— Ведьма деревенская сказала, проклят он. Оборотень этот. И мол шкура на нем чужая. Я тут сказку про царевну-лягушку вспомнил… Так может шкуру и искать?

Юлиан нахмурился.

— Что за ведьма?

— Да знахарка, в деревне живет. Говорят, она все видит.

Суровый взгляд уперся в Артемия.

— Почему не доложил?

Тот пожал плечами.

— Да я ее всерьез не воспринял. Дурочка деревенская. Говорит, с ветром и землей разговаривает. Боюсь представить,

как они ей отвечают.

Он хмыкнул, выражая свое недоверие к словам безумной женщины. Начальник задумчиво заметил.

— Все мы тут немного…юродивые. В конце концов, оборотня искать собираемся. А знания у нас о нем — пара сказок, да выдуманные мифы о Диком севере.

— Так мы и ведьму в первый раз видим, — заметил Зван. Юлиан косо улыбнулся.

— Кто первый, а кто и нет.

— О! — парень вытаращился на графа с благоговением. — Вы видели? Ведьму? Настоящую?

Артемий почувствовал, как начальство напряглось. Видимо, тема была столичному куратору неприятна.

— Видел, — тем не менее сказал он. И перевёл тему: — Ты только что утверждал, что тоже знаешь "настоящую".

Елисей захлопал глазами.

— Нет, ну…Авдотья она такая… деревенская ведьма. Травки там или пошептать…погадать в полночь… А вот прям настоящую…чтобы летала на метле, зелье варила из крови и людей в крыс обращала…

Дарли расхохотался.

— Ну, ты, мальчик, даешь! Где ж ты таких лиходеек видел? В сказках? Самые обычные женщины они. Кто-то и впрямь только силу трав и способен чуять, а кто-то… — он резко посерьезнел. — и отряды косить одним взглядом.

— А почему тогда любое ведовство запрещено законом? Что может сделать мирная травница?

— Отравить. Наслать болезнь. Заставить подчиняться чужой воле. Или вот например, наслать порчу. И человек станет зверем. Так, — граф встал. — На сегодня свободны, думайте, что дальше делать. Я напишу запрос в один специализированный архив, авось и пришлют что дельное.

Мужчины попрощались и разошлись.

* * *

Когда в калитку грохнули кулаком, Дарья даже обрадовалась, что она уже починенная, а то, как пить дать, с петель слетела бы!

— Кто это такой нетерпеливый? — она вышла из курятника, засунув за пояс юбки старый нож. Мало ли.

Стучал, к ее искреннему недоумению, незваный помощничек.

— Пришел в гости к вашей крыше, — улыбнулся он. Светло так улыбнулся, что губы сами собой начали растягиваться в ответной улыбке… Дарья мысленно показала себе кулак.

— Она вас не звала.

Не нравился он ей! Ох, как не нравился! Не верилось женщине в беспричинную и бесплатную помощь. Не бывает так! Да еще и из городской конторы этот благодетель… Жизненный опыт кричал держаться от странного мужика подальше, оттого и грубость, как защитный механизм, срабатывала постоянно. Впрочем, Даша всегда была сварливой, готовой к словесной перепалке. А по-другому не получалось: сожрут деревенские, затюкают, та же Миланья на костях с удовольствием попляшет. А ей так нельзя. У нее сын.

Мужчина с удивленным видом похлопал по карманам.

—

Как не звала? Приглашение где-то было…вчера только прислали.

Его нелепо-растерянный вид все-таки вызвал у женщины улыбку. Артем улыбнулся в ответ и попытался войти. Он шагнул вперед, Дарья от его резкого движения отпрянула назад и рефлекторно захлопнула калитку перед его носом.

— Вот же ж глупая баба! — заорали с той стороны забора, судя по всему прыгая на одной ноге. — Ты вообще думаешь, что делаешь?

У Бирючки от сердца отлегло. Вот теперь все хорошо. Она — глупая баба, он зол и недоволен, и…

Калитка отворилась, впуская прихрамывающего мужчину во двор. Он остановился перед Дарьей и ткнул в нее пальцем.

— Где. Лестница.

Женщина машинально ткнула в сторону нужного сарая и Артемий, чертыхаясь, пошел, куда показали. Потом вернулся, сунул ей кулек в руки со словами:

— Сыну, — и опять захромал к кособоким постройкам.

В кульке лежали конфеты.

* * *

— А ты его покормишь, как дядю Ждана?

Занимавшаяся на крылечке вышивкой Дарья с опаской прислушивалась к грохоту на крыше. Семен, вымазавший в шоколаде все лицо, довольно облизывал руки.

А ведь хотела выбросить. Но увидела глаза сына — и не удержалась, отдала ему.

— Нет. Этого дядю еда дома ждет.

— Не ждет! Мне Елисей сказал, у него жены нет, и мама умерла. Ему наверно есть нечего!

— А это еще что за человек?

— А он помощник дяди Артема. Вчера с нами у знахарки сидел.

Дарья вспомнила тощего паренька в смешной шапке. Тот самый, что "по протоколу" спрашивать хотел. Не самая лучшая компания.

— Ты лучше вон с микулиными ребятами водись. А взрослых не доставай. Иди-ка ты руки мыть. И сам умойся.

Семен повздыхал над пустым кульком и отправился к бадье с водой. Но остановился на полпути.

— Мам, а можно я до реки сбегаю?

Хвалиться пойдет. Небось и в рукав конфет припрятал для друзей. Да, впрочем, что ей, чужих сладостей жалко? Да и судачить все равно будут.

— Иди.

Счастливый ребенок помчался на улицу.

Через полчаса с крыши слез Артемий.

— Вроде больше течь не должно. Я не кровельщик, конечно, но кое-что делать приходилось.

— Есть будешь? — буркнула Дарья, откладывая вышивку. Ведун посмотрел на нее и кивнул.

Когда сели за стол, женщина предупредила:

— Щи холодные.

Следователь придвинул миску к себе поближе.

— Я щей сто лет не ел, — сообщил он уже с набитым ртом. — Пять, если честно. Как мать умерла. А сестры — одна еще с детства к тетке жить отправлена, в соседний округ, а другая замуж в другой город вышла.

Было приятно просто сидеть напротив, разговаривать и смотреть, как он ест. К ней в гости за эти семь лет никто не заходил кроме тетки да Ждана. Хотя нет, за шесть. Первый-то год молодая была, глупая, всех привечала, на слухи негодовала, когда ругаться с ней начинали — чуть ли не плакала. Дурой была, в общем. Да ничего, жизнь дурость быстро выбивает.