Волчья стая
Шрифт:
— А какое отношение имеет бордель к постоялому двору? — недоуменно спросил Ходокири.
— Да такое, что это одна община. Пернешь в одном углу — завоняет повсюду.
— Твою мать, Тёма, ну не за столом же!
— Вечер добрый, гости дорогие, — заискивающим тоном проговорил подоспевший администратор. Он потирал руки. — Как отдыхается? Не желаете ли еще чего?
— Все в порядке, — категорично ответил Артем, встал и протянул хозяину шампуры. — Вот, просим. От нашего стола вашему. Сына угостите заодно — умаялся, небось, за ремонтом.
—
— И тишины, — добавил Ходокири.
— Чего? — Администратор покосился на него и облизнулся на запах мяса.
— Я говорю, что лучшим гарниром к здоровью является покой.
— Ну да, конечно, — согласился хозяин. Было непонятно, уловил он намек или нет, но удалился быстро — ему не терпелось уединиться и взяться за шашлык.
— Зачем ты хамишь, Паша? — нахмурился Артем.
— Я? Хамлю? А что я сказал? Нет, Полукров, ты меня иной раз, ей-богу, сильно удивляешь.
— Все, он отчалил. Давайте о деле, — сказал Мустафа, провожая администратора взглядом.
— Поддерживаю, — кивнул Булава.
— Кто стоит за операцией? — осведомился Засоль. — Щедрое вознаграждение настораживает.
— Знаю главного исполнителя, который и собирает кодлу, — ответил Артем.
— И кто?
— Соловей Юрьич.
— Соловей Юрьич? Так у него целый батальон. На кой черт мы ему понадобились?
— А кто у него на постоянке? Отряд, конечно, знатный. Хорошая подготовка и дисциплина, да и послужной список тоже внушает. Только чему они обучены? Лесные засады, молниеносные атаки в пустошах. А вот в сумеречных зонах они не работают.
Ходокири чуть не поперхнулся и вытаращил на Артема свои раскосые глаза.
— Я что-то не понял. Какая еще сумеречная зона?
— Острогожск.
— Нам придется работать в городе? — вздохнул Мустафа.
— Скорее всего. А рыскунов во всем ареале сейчас не сыскать. Лето. Они подались в большие Чертоги.
Артем был прав. Да это, собственно, знали все. Рыскуны — люди, специализировавшиеся по части больших городов, которые практически все были уничтожены прокатившейся по земле большой войной, — уже несколько лет как потеряли интерес к малым Чертогам. К таковым относились, например, Воронеж и Острогожск. Ценные трофеи здесь удавалось найти все реже, а риск для жизни при этом не уменьшался. Обитавшая в Чертогах нечисть плодилась и развивалась. Однако опасные поиски в сумеречных зонах были хлебом и ремеслом рыскунов, и потому они подавались в другие зоны. Одной из наиболее привлекательных являлась Москва, хотя до нее было почти пять сотен километров. А еще Харьков. Он, конечно, был ближе, но рейды туда осложнялись враждебностью местных по отношению к пришлым конкурентам. И вот, пока на дворе стояло лето, рыскуны с Воронежского резервата пропадали в своих экспедициях. Они старались набрать как можно больше артефактов
— Ну вот. Рыскунов сейчас нет. До зимовки и их возвращения далеко еще. А мы, рейтары, и сами поднаторели в этом деле.
— Я что-то не понял. У нас банальный «наскок». Нет? При чем тут работа в сумеречной зоне? — вмешался Иван.
— Да не банальный это наскок, Ваня, — мотнул головой Полукров. — У нас три пункта на повестке. Первое: найти самолет. Он где-то в районе Острогожска. Может быть, в пределах отчуждения. Второе: кто пускал ракету? Есть маза, что она запущена из самого города, а не из окрестностей. Третье: конвой корпорации. Ну, это уже возня для партизан Соловья Юрьича. Наше дело — город. Ну и с конвоем помочь, ежели что.
— Вот это «ежели что» мне особенно нравится. — Ходокири поводил перед собой пальцем.
— Погоди, Паша. — Мустафа поднял ладонь. — Возникает резонный вопрос: откуда инфа? Она появилась довольно оперативно. Ладно, самолет — кто-то из местных увидел, как тот падал. Может, и видели, как перед этим ракета пошла. Но откуда известно про войсковую операцию? Как узнали, что именно с Оазиса на турецкой территории? Примерный маршрут?
— Дружище, я тоже задавался этим вопросом, — кивнул Артем. — Соловей не настроен отвечать. Намекнул только, что есть у них ценный человек, который очень много знает.
— Не нравится мне все это, — сказал Ходокири.
— Может, откажемся?
Засоль пожал плечами:
— Куш-то неслабый.
Иван произнес:
— Голосуем. Я — за. Долго сидим без дела, скоро покроемся плесенью.
— Я тоже за, — согласился Артем.
— И я, — подхватил Мустафа.
— Здорово, — буркнул Павел. — Четыре последних представителя «волчьей стаи» нашли себе достойное завершение карьеры и жизни.
— Сплюнь, идиот! — рявкнул Булава.
— Так ты против? Можешь отказаться, мы поймем, — предложил Полукров.
— Ага. Братья идут на дело, а я в кусты? Нет уж. Вместе так вместе.
У Мустафы еще остались вопросы.
— Насколько я понял, мы не по нахалке идем, а по-военному?
— Какая тут нахалка! Байки и косухи надобно схоронить. Экипировка для рыска и боя.
— Артемка, а где ты схоронил наше боевое барахло в тот раз? — спросил Павел.
— У Шелкопряда. Нынешние шмотки и рейты у него и оставим.
— Шелкопряд?
— Да. Слыхал про такого?
— Слыхал. Говорят, псих редкостный. Идет по лесу и боится букашку раздавить. Зато запросто вешает детей, которые поджигают муравейники увеличительным стеклом.
Полукров засмеялся.
— Такое, значит, про него слыхал? Что ж, недалеко от истины.
— Да мать же его за ногу, — поморщился вдруг Ходокири. — Опять он!
— Что такое? — Артем обернулся.
К ним снова семенил администратор.