Волчья стая
Шрифт:
К слову, об остром. Вспомнил, как щекой по полу проехался, так что быстренько ее ощупал — ага, и в самом деле заноза. Еще и крупная такая, не просто щепка в пару миллиметров.
— Так, погоди, — сказал я в спину Марте. — Сейчас пистолет из-под кровати достану и поможешь мне с этой хреновиной.
Пинком отшвырнул синюшные кишки убитого, заполз под кровать, достал оружие и положил на постель. Затем сел и отдался во власть автоматона — у нее все медицинское запрограммировано, не налажает.
Попутно вспомнил, что мне еще раз надо
Разобраться с занозой заняло у Марты секунд десять. Сперва приценилась, затем ухватила мелкими щипцами и неторопливо вытащила. Процесс неприятный… Но хрен ли тут жаловаться, и так по яйцам получил уже и в болевом захвате полежал.
— Так, давай-ка сперва я с себя все это смою, затем уже помоешь, — сказал я. — Со спины не вижу, посмотри.
И, потирая щеку, первым делом направился не к бадье, а к мужику. Перевернуть. А то он сейчас валялся изрезанным горлом вниз, и лужа там натечь успела приличная — еще больше нам точно не нужно. Оказался Курьер на деле не таким уж и тяжелым — чувствовалось иначе, когда он на мне сидел.
Затем уже залез в воду. Та успела остыть — но всего-то градусом-другим ниже температуры тела, терпимо.
— Позвольте, я помогу вам, хозяин, — сказала Марта, когда я взял грубое подобие губки.
— Валяй. Заслужила.
И даже грубой хреновиной из парусины она умудрилась действовать мягко и… нежно? Да, что-то вроде того. С какой уверенностью она до этого брила меня скальпелем, так же и водила теперь по спине — сперва ладонями плеская воду, затем проходясь губкой. Расслабляет, так-то. Хотя один хрен неловко, позволять кому-то себя мыть. Не мое.
Голову уж сам, в ведрах с горячей и холодной водой еще оставалось чутка, как раз чтобы прополоскать волосы от кровищи. Под пристальным взглядом автоматона, разумеется, вновь стоявшей по швам как верная служанка в ожидании приказа. Можно было и это на нее спихнуть…
Но я не настолько разбалованный ребенок.
После мытья снова за работу. На улице там уже ночь наступила, а мы возимся. Марта, недолго думая, использовала тряпку для мытья — для мытья, на этот раз уже пола. Стояла теперь на коленях, выпятив полупрозрачную задницу и тщательно и методично работая над каждой кровавой лужей.
Конструкцию мельком оценил — на вид, вся необходимая анатомия воспроизведена на отлично.
Сам же возился с телом. У засранца был весьма недурной пыльник. Плотный, крепкий. Я бы с радостью его себе забрал, чего хорошей добычей разбрасываться — вот только сейчас он служил как своего рода мешок для трупа. Кровь оставалась внутри, пачкая все, на что попадала. Так что так и останется.
На поясе обнаружился кошель, денег в котором откровенно негусто. Мне эта комната раза в три дороже обошлась. В сапоге нашелся приличных габаритов нож, который бы смело кинжалом назвать — и его прихватил. А больше ничего
Так что упихал его кишки в положенное место и оттащил тело в сторонку, к стене. Утром под кровать спрячем, а пока пусть лучше на виду полежит. А то встанет, скотина. Я даже не удивлюсь. С его-то живучестью — лично я, все-таки, с пули в пузо и грудь упал сразу и не поднялся, а он дрался и дрался, пока шею не выпотрошили. Чародейство какое-то наверняка — метку мне влепил касанием, мог и такое провернуть.
Теперь оставалось только задумчиво наблюдать за тем, как автоматон намывает полы. Картинка своего рода привлекательна. Мысли о том, как, в случае чего, отмазываться от случившегося — далеко не такие привлекательные, но думать надо было над ними, а не пускаться в полусонном виде воображать всякое.
Поутру схватить еду — и сразу валить форсированным маршем. Может, чего и заподозрят, но мы успеем смыться. Там еще кентавр осталась, наверняка этого Курьера… Но она ведь ничего не знает. И быстро не узнает. И вообще, боится моих волчиц, так что и сделать ничего не сможет.
Глава 50
К моему несказанному счастью, убитый Курьер все-таки сжалился над нами и решил не вставать из мертвых. Он иначе подгадил.
Начал вонять. Сперва особо-то и незаметно было, а потом в середине ночи прямо… неприятно. Вонь крови и кишок прошибет любые попытки ее игнорировать. Я нашел, в итоге, как приоткрыть окно, только особо легче не стало. Оставалось терпеть. И надеяться, что все тут не успеет провонять настолько, чтобы это и другие заметили. Они-то заметят. И скорее рано, чем поздно.
В общем, сон выдался неглубоким. Заполненным, так сказать, внутренним миром этого засранца. И, лично я, наутро пулей вырвался из комнаты, стараясь не открывать особо дверь. Марта пока оставалась одеваться — ну и под каким-никаким предлогом потянуть время, чтобы мы успели пожрать чего и свинтить.
Утро раннее, так что и пташки в зале собрались ранние. Парочка просто путников, в пыльной и рваной грубой одежде, какие-то местные, по похмельному виду, мужички шумно хлебали из кружек. И кот на огонек заглянул — самый обыкновенный, рыжий и в пару кило, разлегся на стойке.
Из кухни слышался звон металла и доносился весьма привлекательный запах жареной картошки. Вчерашняя служанка с сонным видом наворачивала чего-то… вчерашнее, облокотившись на стойку. Кот ее полностью игнорировал.
— Госпожу не беспокойте, она одевается, — сказал я, подойдя. — Мясо есть? Ушастых кормить.
Девушка лениво прибрала растрепанные волосы за ухо. Холщовое платье, взгляд голубых глаз с сонным прищуром — серая мышь, первое впечатление оказалось правдивым.
— Бадью могли бы и вернуть, — пробурчала она. — Мешать не буду, пусть все свои подвязочки затягивает и украшения надевает. А мяса нет, только на обед будет, и чего на ужин останется.