Волчья стая
Шрифт:
Еще и в глазах темнеть начало.
— Где ты там?.. — сказал я заплетающимся языком. — Ушла все-таки?
Не. Не ушла. Заскулила громче, уткнулась носом мне в грудь. Никогда даже и не думал, что от такого может быть настолько больно — будто еще одна пуля.
Затем волчонок сделала то, чего я вот никак не ожидал. И, признаться, эта херня даже рядом с моей головой не пролетала.
Все так же поскуливая и дрожа, она устроилась у меня на ногах поудобнее… И принялась зализывать все раны разом. Неприятно? Больно? Еще, блять, как!
И неправильно. Ее старшие сестры-то хер
Так что я бросил рубаху и опустил руки. Налитые уже не свинцом, а ураном, они моментально рухнули на землю. Затем кое-как их поднял — и стал настойчиво отталкивать волчонка за голову.
— Это не поможет, — сказал я. — Мы пробовали. Брось. Иди.
Пытаясь оттолкнуть мелочь, цели я вроде и добился, а вроде и нет. Вылизывать-то дыры из-под пуль она перестала — потому что я не удержался, завалился и рухнул на спину. Вот теперь-то, когда адреналин успел подвыветриться, по всей тушке прокатились волны боли. И еще с рюмку крови от сотрясения вылило на землю.
Зато головой не ударился! Просто еще сильнее потемнело в глазах, руки обмякли окончательно. Теперь я мог просто… ну… лежать, чувствуя там чего-то потихоньку. Холодную влажную землю подо мною, слыша шорох листвы над головой. Скулеж волчонка, которая дрожала уже скорее как свежевымытый котенок.
Затем она завыла. Не сказать, чтобы прямо громко… Но проникновенно, ага.
Достаточно проникновенно, чтобы к ней вскоре еще два голоса присоединились. С энтузиазмом, пусть и звучало неуверенно, будто не привыкли. Я даже прекрасно понимал, кто это там так надрывается. Те же две… не самые лучшие представительницы моего взвода.
А вообще-то, лежать, потихоньку вытекая, с полу-снятой рубахой на голове, которая весь обзор закрывала, теряя силы, и слушать, как тут поблизости три волчьих голоса надрываются — занятие не из приятных. Какой-то древний ген шалил. В страх вогнать пытался, но я уж как-то и устал бояться.
Руки тяжеленные, но пошевелились, отзываясь на приказ. Приказ был прост. Содрать с моей морды рубаху, для начала.
Медленно и неуверенно, я вновь схватился за грубую ткань. Потянул помаленьку. Волчонок этого не замечала, все так же завывая — но, вообще-то, как бы и синхронизировавшись с вояками. Устроили мне тут, блять, хор.
Снял, наконец, рубаху. Теперь надо было разыскать в себе силы перевязаться, хоть как-то да потуже. И, заодно…
— Да помолчи ты… — сказал я, побулькивая. — Еще не сдох.
Вой оборвался — и волчонок подскочила к моему лицу. Мыслей в голове у нее было ноль целых хрен десятых, так что притопала на четвереньках она прямиком по продырявленным пузу и груди. Уж не знаю, какую там от боли рожу скорчил, но мелкая догадалась слезть на землю. И снова заскулила.
А ведь надо было просто повернуть назад, когда она вдруг рядом появилась. Она ж не настолько глупая, чтобы в одиночку пойти искать приключения на задницу. Последовала бы за мной как миленькая. Ну, ошибся — разгребай теперь.
Мои солдатики тоже умолкли. Наверняка где-то поблизости сидят и смотрят, раз не убежали, а ответили на плач волчонка.
Ладно. Собираем силенки. Набираем воздуха,
— Сюда, бля, подошли! — рявкнул я. Грудь пронзило болью, но дело-то привычное. — Приказываю, бля, первую помощь командиру оказать!
Не уверен, насколько громко получилось. Но ушастые — они на то и ушастые, чтобы любой шорох слышать. Может, чего у этих трусих одичавших внутри и проснется. Тренировки и воспитание, например.
Время потянулось… А хрен его знает, как оно там потянулось, вот честно. В глазах темно, благодатный адреналин кончился, ладно хоть скулеж волчонка затих. Я даже не был уверен, где она там вообще — и боль в теле занимала меня куда сильнее, насильно приковав все внимание.
Это как с переполненным мочевым пузырем в автобусе ехать. Рано или поздно, мир сжимается, и в нем остаются лишь ты да он.
Выдернул меня из этого мирка злобный рык мелочи. Я кое-как повернул голову — скорее, позволив ей завалиться, чем контролируя. И увидел, как эти две суки приближались, сострив испуганно-виноватые морды. Подходили опасливо, поджав хвосты и уши.
— Или помогайте, или… — слова прервал влажный кашель. — Или ее хоть подберите.
А дальше эти две морды меня удивили. У одной в рваном подсумке нашлись бинты — и перевязку они наложили быстро, уверенно и умело. Скорее, на автоматизме, чем осознанно. Была, правда, небольшая проблема… Они, прежде чем накладывать, хорошенько повязки облизали. И по ранам прошлись. Я этому противодействовать не мог ровным счетом никак, и оставалось лишь наблюдать за тем, как мне инфекцию заносят.
Зато наложили туго, ага. И, как закончили, с тем же виноватым видом сели в сторонке. А мелочь у меня на коленях устроилась, изображая из себя охранника — даже нож свой сжала в лапках.
Ну… Не самое худшее окружение, чтобы помереть. Они тут все, вроде как, постарались — сперва прибить, затем подлатать, но ранило достаточно капитально, чтобы требовался полноценный врач, а не просто с пяток повязок поверх отверстий.
Вон, во рту кровь скапливалась, выплевывать приходилось. Поле зрения сузилось до монетки, а все вокруг плотно забито черными точками. Свинец в конечностях трансмутировал уже в уран, брось в ртуть — утону там наглухо. Зато болело не так сильно. В тушке хиленьким пламенем горели пути, по которым пули пролетели, а вот входные и выходные отверстия зудели ну прямо кошмар. Все порывался почесаться, только не получалось нихера.
В голове же на удивление спокойно. Ясно. Никаких погружений в бред и непонимание, только кристальная ясность ума. Наверно, чтобы как следует все прочувствовать.
Или это Сучья королева демонов так не пускала меня в свой кабинет, ага. Оставаясь в сознании я там точно не окажусь. Да пошла она нахер, королева эта. Раз затащила сюда — я отсюда выберусь. Можно сколько угодно представлять и ощущать дыхание смерти, но без боя сдаваться нельзя.
— Эй, вы, — негромко, свистящим голосом сказал я. — Да, вы двое. Далеко отсюда устроились?