Волчья сыть
Шрифт:
Мы прошли в зал. Он был пуст, если не считать огромного стола, покрытого толстым слоем пыли. На полу, возле места, где я был прикован к стене, лежали мой парчовый халат и феска. Одежда, так же, как и стол, была густо припорошена пылью.
– Интересно, как они заметают следы? – задумчиво спросил спутник. – Пыль, что ли, с собой привозят?
– Думаю, что дело сложнее: здесь разные или параллельные миры, или они умеют смещать события во времени.
– Чего умеют? Ты с кем, ваше благородие,
– Это я так, по привычке, – покаялся я. – Сам не знаю, что думать. Смотри, одежда от времени даже выцвела. Как будто валяется здесь много лет.
Иван по моей просьбе прихватил ее с собой, и мы пошли посмотреть амбар, из которого я пытался бежать. Он был не заперт и совершенно пуст. Только дыра в крыше, которую мне удалось сделать, подтверждала, что это то же самое помещение.
Все это мне очень не нравилось. Было похоже на то, что меня таскают по времени, куда кому вздумается, и я не только не контролирую ситуацию, но и не понимаю механики того, что со мной происходит.
– Ладно, пошли отсюда, а то противники, наверное, заждались, – сказал я, так и не сделав для себя никаких выводов.
Мы пошли назад, и по дороге, при дневном свете, я рассмотрел возвращенные вещи. Они пришли в полную негодность, парча халата потускнела и истлела, а красная шерстяная феска выгорела и была изъедена молью.
Пока мы бродили по замку, противники уже прибыли на условленное место. Метрах в двухстах от замка уже стояла коляска, около нее виднелись трое военных. Они ждали меня со стороны города и не заметили нашего приближения, пока мы не подошли к ним вплотную. Двоих из них я знал: один был вчерашний офицер, второй – нынешний поручик, третий участник мне был не знаком.
Я приветливо поздоровался:
– Здравствуйте, господа! Сегодня просто прекрасная погода!
Мне в ответ холодно кивнули. Я рассмотрел своего противника, на которого вчера почти не обратил внимания.
Это был крупный, начинающий полнеть мужчина с темными усами и глуповатым выражением лица. Он все время отирал пот со лба рукавом мундира. Поручик, принесший мне вызов, стоял особняком, избегая моего взгляда. Зато третий, долженствующий быть моим секундантом, смотрел на меня с большим любопытством.
– Знаете, господа, – спросил я, в упор разглядывая капитана Инзорова, продолжавшего отирать пот рукавом, – почему Петр Великий приказал украсить манжеты мундиров пуговицами?
Офицеры удивленно смотрели, не зная, как принимать такой странный вопрос.
– Чтобы солдаты не вытирали носы рукавами! – ехидно сообщил я и посмотрел на капитана.
Инзоров намек понял, покраснел и опустил руки по швам.
– Время, приступим, господа! – предложил я, стараясь обворожительно улыбаться.
Злость моя давно прошла, так что делал я это без напряга.
– Вы
– Вы думаете, для того, чтобы убить человека, это обязательно? – вопросом на вопрос ответил я.
– Есть правила. Мы ведь не какие-нибудь варвары!
– Что же, можете защищать мои права, – согласился я.
– Почему я? Я секундант вашего противника.
– В данном случае это не важно, господин капитан знает мое требование?
– Какое? – быстро спросил Инзоров и опять машинально отер лоб рукавом.
– Бой должен продолжаться до смерти одного или обоих противников, – зловеще сообщил я.
– Да, да, поручик что-то подобное говорил, – бесцветным голосом произнес капитан.
– Пора, господа, начинать. Господин Крылов, вы, помнится, сами не хотели попусту тратить время! – глумливо усмехнувшись, напомнил мне Прохоров.
– Ну, что же, если все формальности соблюдены, давайте начинать, – с напором на слово «формальности», согласился я, давая офицерам последнюю возможность исправить свои преступные оплошности.
Насколько я помнил, по дуэльному кодексу в начале секунданты должны были предложить противникам примириться. Наши секунданты этим правилом пренебрегли. Следующее условие – подбиралось равное оружие.
– Пожалуйте, господа, в позицию, – не поняв или делая вид, что не понимает намека, предложил поручик Прохоров.
Мы с Инзоровым встали друг перед другом.
Моя восточная сабелька была сантиметров на десять короче, чем кавалерийская шашка штабс-капитана, и опять секунданты промолчали. Это было уже верхом наглости, за которую я решил при случае мерзавцев наказать.
Меня мало волновало оружие противника. В данном случае величина и вес сабли играли против моего соперника. В конной атаке, там, где требуется размах и инерция, у него было бы неоспоримое преимущество, но при фехтовании он терял скорость и маневренность. Его шашка была так тяжела, что, при активной рубке, через пару минут у него должна была устать рука.
Прохоров вытащил из кармана платок и собрался взмахнуть им, как будто мы стрелялись, но его остановил третий неизвестный мне по имени свидетель поединка:
– Вас устраивает это место? – спросил он, видимо, решив попытаться хотя бы создать видимость честного боя. У меня появилось шкодливое желание разыграть противников, убедив их в своей штатской глупости и простоватости.
– Не знаю, я его пока не видел.
– Возможно, у вас по месту поединка будут какие-нибудь пожелания?
– Сейчас осмотрюсь, – пообещал я и растерянно, как будто только теперь поняв, что меня ожидает, огляделся вокруг, прошелся по ровной лужайке и нерешительно согласился посередине: