Волк и семеро козлов
Шрифт:
Начальник охраны широко зевнул и, небрежным движением прикрыв ладонью рот, вышел из комнаты.
Комната впечатляла – богатая отделка, дорогая мебель, санузел с душевой кабинкой. Алексей выключил свет и лег на кровать под балдахином. Главное, не уснуть. Главное, дождаться трех часов ночи. В это предутреннее время, как правило, бдительность охраны ослабевала. А где находятся хозяйские покои, Алексей знал. Он прокрадется к спящей Волоковой и тихонько вернется в свою комнату. Пистолет беззвучный, выстрела никто не услышит, и тревога поднимется только утром. К этому
Тревога за Лену и Антона лишала его покоя и гарантировала бессонную ночь. Он так переживал за жену и сына, что и немного успокоившись, не изменил своего решения.
Под утро Алексей осторожно вышел из комнаты и, крадучись по темному коридору, двинулся к покоям госпожи Волоковой. Ох, не хотел он убивать Аврору Яковлевну, но обстоятельства оказались сильнее…
Начальник смены допустил непростительную халатность: мало того что позволил Алексею пройти в дом, так еще и оставил его без присмотра. И даже не потребовал сдать оружие, не стал его обыскивать… Что ж, придется за все отвечать. И хорошо, если его просто уволят по служебному несоответствию.
Алексею пришлось спрятаться под лестницей. Его спугнул охранник, прохаживавшийся по анфиладам залов первого этажа. Но на второй он, к счастью, подниматься не стал – знал, что Аврора Яковлевна этого не любит. Что ж, тем хуже для нее…
Алексей беспрепятственно поднялся на второй этаж, проник в хозяйскую спальню, вынул из кармана пистолет. Аврора Яковлевна лежала на боку, спиной к нему, до ушей накрывшись одеялом. Она спала. И ей уже не доведется проснуться. Алексей направил на нее пистолет, нажал на спусковой крючок. Ствол выплюнул из себя пулю, и та с легким пшиком вошла женщине в голову…
Глава пятнадцатая
Черствый хлеб смешивался во рту с водой, образуя в нем серную кислоту. Именно так думал Ролан, глотая эту неудобоваримую горчащую смесь. Голодная пайка надоела ему до смерти, хотелось чего-нибудь горячего и вкусного. Но ему еще больше недели находиться в карцере. Из-за избиения двойника Корчакова Ролана опеределили туда на новый срок. Он сильный, мог бы высидеть до конца, но ему позарез нужно вернуться в медблок. Аврора вот-вот поднимет шум, Бабанова должны сменить на настоящего Корчакова. И, конечно же, его определят в санчасть, причем вряд ли надолго. Когда шум уляжется, произойдет обратная замена, и Корчаков снова выйдет на волю. Поэтому нужно спешить.
Он очень рассчитывал на контролера Местечкина, который уже заступил на смену. Он и телефон ему принесет, и в санчасть поможет попасть. Этот парень знает, кому и сколько заплатить, чтобы устроить ему блат.
Местечкин появился после отбоя, когда Ролан уже лежал на жестком скрипучем полоке.
– А телефон дашь?
– Зачем? – огорошил его контролер. – Не с кем говорить. Абонент недоступен, – скорбным тоном сказал Местечкин.
– Не понял, – похолодел Ролан. Уж не случилось ли что с Авророй?
– Ее убили.
– Что?! – взвыл Ролан.
–
Местечкин вышел из камеры, и Ролан сполз на холодный пол, слыша, как со скрипом проворачивается ключ в дверном замке.
Аврору убили? Аврору убили! Ее убили! И это сделал Корчаков… Эта мразь лишила его любимой женщины!!!
Ролан не бился в истерике, не выл белугой, он молча сидел, обхватив голову, и качался из стороны в сторону. Но вот он вспомнил о детях Авроры, метнулся к двери, ударил по ней кулаком. Открылась кормушка, в проеме которой показалось лицо Местечкина.
– А дети? У нее дети были. Они живы?
– Он сказал, что да…
– Кто – он?
Надзиратель закрыл кормушку и зашел в камеру.
– Человек сказал. Который телефон передал. И деньги… Он мне сказал, что этой… твоей женщины больше нет. Стреляли в нее. Дети вроде бы живы.
– Что он еще сказал?
– Что тебе выбираться отсюда нужно, – шепотом ответил надзиратель.
– Как?
– Не знаю… Но что-нибудь можно придумать.
– Не надо ничего думать. Лучше придумай, как мне в санчасть попасть.
– Нет, с этим я тебе не помогу. Один раз договорился, второй раз подозрительным покажется.
– А если я вены себе вскрою?
– Это крайность… Но выход, – в растерянности кивнул Местечкин.
– Лезвие дашь?
– Э-э… Я не хочу иметь к этому отношение…
– А врача вызовешь?
– Это само собой.
– Комиссию никакую не ждете?
– Какую комиссию?
– Ну, с проверкой. Из Министерства юстиции там или еще откуда…
– Да нет вроде, не ждем никого. Хотя сейчас об этом заранее не предупреждают. Вернее, когда предупреждают, а когда как гром среди ясного неба… Напарник сейчас придет, нельзя мне с тобой…
– Ты это, почаще сюда заглядывай.
У Ролана не было уверенности, что Аврора сумела организовать тюремную проверку, но все равно он должен был попасть в санчасть. Может, это будет холостой выстрел, но он должен использовать хотя бы призрачный шанс, чтобы добраться до Корчакова.
Ролан потянулся к алюминиевой кружке, взялся за ее края, со всей силы потянул за них. Он порвет Корчакова, как этот чифирбак! Он вынет из него душу! Эта мразь ответит за Аврору!
Кружка лопнула и расползлась в его руках с такой легкостью, как будто была сделана из бересты. Недолго думая, Ролан полоснул себя по вене рваным краем и лег на полок, вытянув руку, из которой вязким ручьем хлынула кровь.
На пол натекла лужа размером со сковородку, когда в камеру наконец заглянул Местечкин. Брючным ремнем он перетянул окровавленную руку выше локтя, после чего вызвал врача и дежурный наряд. И очень скоро Ролан оказался в санчасти.
Сегодня дежурила Анна Михайловна, старый, но опытный врач. В тюрьме она работала давно, и ей не нужно было объяснять, как сшивать вены.
– Как же вы уже достали, идиоты! – приговаривала она, орудуя инструментом.
Ролан видел, как трясется ее жирный, с редкими курчавыми волосами подбородок.