Волк и семеро козлов
Шрифт:
– Потому и бригадира своего избил.
– Так он первый начал. Вы меня тогда к себе вызвали, а он мне – где ты шлялся, все такое… А потом лента сломалась, и еще у Ван-Вовыча сердце отказало. Короче, план медным тазом накрылся. Я-то в этом не виноват, а бригадир на мне оторвался. Ну, я не выдержал…
– А заодно и контролеров раскидал.
– Да это я в раж вошел… Юрий Павлович, честное слово, не хотел я воду мутить. Хочу, чтобы все нормально у меня было. Я ведь перед Олегом извиниться могу. И перед контролерами… Хотя
– Как они тебя наказали? – нахмурился Храпов.
– Карцер там, все такое…
– Что «все такое»?
– Ну, хлеб, вода…
– Тебя били в карцере?
– Нет… Нет, не били. Но если бы вдруг, я бы не стал жаловаться. Они бы все правильно сделали… А перед Натаном я точно извиниться хочу. Виноват я перед ним. Не надо было его трогать… Можно, я перед ним извинюсь? Я же чуть не убил его.
– Вот я и думаю – может, тебе покушение на убийство оформить? Получишь еще пяток лет…
– Не надо, – тяжко вздохнул Ролан. – Лучше я извинюсь перед Натаном.
– Ну, мы же не в детском садике.
– Логично. Ладно, не буду извиняться. Только покушение на убийство шить не надо, хорошо?
– Не пойму я тебя, Тихонов, – пристально посмотрел на него Храпов. – Вроде бы серьезно говоришь, а мне кажется, что притворяешься.
Ролан опустил голову и пожал плечами. Дескать, ваше право сомневаться.
– Овцой хочешь казаться, а сам бригадира избил, оказал сопротивление сотрудникам администрации, в санчасти наломал дров… Не вижу я в тебе овцу. Овечью шкуру вижу, а овцу – нет… Значит, извиниться перед Натаном Елизарьевичем хочешь?
Ролан угрюмо кивнул, не поднимая глаз.
– Уверен в этом?
На этот раз он просто пожал плечами. Дескать, если будет возможность, почему бы не извиниться, а не будет, так и не надо.
– Как рука? – спросил Храпов.
– Да ничего, нормально… Через недельку можно работать… Только из санчасти обратно в карцер отправят. Лучше работать… Только чтобы работа полегче…
– А может, ты просто хитрожопый? – внимательно глядя на Ролана, насмешливо спросил полковник.
– Нет, просто я попал в очень сложную ситуацию…
– Ничем не могу тебе помочь.
– Даже выпутаться не поможете? Хотя бы на одну треть от срока… А говорят, бригадирам наполовину срок сокращают…
– Говорят, что кур доят. Бригадир – это не про твою честь. Не потянешь ты этот воз…
– Не доверяете?
– Честно тебе скажу, не доверяю. Мутный ты какой-то…
Храпов позвал конвоира, и Ролан отправился обратно в санчасть.
А через три дня его выписали и отправили в камеру. Он думал, что попадет обратно к Олегу, но это была другая камера, не менее комфортная, и всего три койки из восьми заняты.
Место смотрящего занимал могучего сложения парень с круглой лысой головой и торчащими ушами. Если бы у него была зеленая кожа, Ролан мог бы решить, что на койке лежит какой-то персонаж из американских
Он понял, зачем оказался в этой камере. Это Храпов решил проверить, искренен ли был Ролан в своем стремлении извиниться перед этим человеком. Но зачем ему это надо? Похоже, он действительно в чем-то его подозревает. Что, в общем-то, не удивительно.
Лже-Корчаков смотрел на него настороженно, хотя и без особого страха. Видимо, рассчитывал на поддержку амбала.
– Да не бойся, бить не буду.
Едва глянув на него, Ролан бросил на пустующую койку скатанный матрас и сумку со свежей посылкой, которую только что получил на складе. Тоскливо на душе, лечь бы сейчас на бок лицом к стене, накрыться подушкой да поскулить немного… Может, боль и улеглась бы.
Авроры уже нет, а посылка от нее пришла. Как будто привет с того света. Горький привет, оттого и выть хочется.
На Корчакове бы злобу выместить, но нет его, снова Бабанов вместо него – какой с него спрос?
– А кто тебя боится? – поднимаясь во весь рост, спросил амбал.
Майка-борцовка, бицепсы размером с гирю, кулаки, что чугунные ядра. Татуировок не видно, если не считать якоря на плече. Наверное, в свое время парень служил во флоте. И не просто якорь, а еще и русалка на нем.
– Ты здесь бригадир? – небрежно глянул на него Ролан.
– Я не понял, ты что, борзый?
Амбал шагнул к нему и повел плечами, как будто в руках была коса, которой он срезал траву на своем пути. Угрожающее движение, но Ролан не дрогнул.
– А ты что, помахаться хочешь? Так я не против. Только давай без косяков. У вертухаев спросим – скажем, что на прогулке махаться будем, ну, типа спортивный поединок; если скажут «да», давай помашемся. А так зачем шум поднимать? – Кивком головы Ролан показал на видеокамеру под потолком.
– Может, и спросим.
– Ты здесь старший, ты и спрашивай…
– Ты вообще кто такой? – озадаченно спросил амбал.
Похоже, до него стало доходить, что с Роланом лучше не связываться. Видно, сила у качка только снаружи, а внутри – слабина.
– Тихоном меня зовут, морячок… Или ты не морячок? – глядя на татуировку, спросил Ролан. – Наколка вроде морская.
– Морская, – кивнул амбал, исподлобья глядя на него.
– На флоте, значит, служил? Это хорошо, если служил. А то партак твой на мысли нехорошие наводит…
– Не понял…
– Такие синяки не только моряки накалывают. Еще и лохмачи.
– Что за лохмачи?
– Ну, кого за изнасилование закрыли…
– Я никого не насиловал. И не надо мне тут…
– Ну, мало ли, может, было что-то… Может, братва тебя за это дело опустила… Ты это, признайся, если вдруг что. Ты, я смотрю, конкретно накачался, – так это всё чешуя. Я ведь и заточкой могу…