Волк и Заяц
Шрифт:
– Алкоголь мог бы выветриться. Но учитывая то, что уже в пять часов утра нам следует быть в пути, есть немного более быстрый способ...
Знахарь поднял левую полу плаща и стал копаться в самом нижнем ряду карманов. После он достал оттуда большую флягу, поставил её на асфальт моста и вновь полез по карманам.
– Что это?
– Шрам старался сфокусировать взгляд на ёмкости, но в глазах двоилось.
– Ерфикс!
– ответил Мультитул и достал из-под плаща флягу с водой и кружку.
– Отрезвляющее средство, если сказать просто.
Он налил воду в кружку, а затем стал по капле
– Пей, чеченец.
Наемник залпом выпил непонятное лекарство. Оно было очень горьким, не спасало даже то, что на триста миллилитров воды средства было всего несколько капель.
– Да, оно очень горькое. Зато за два оставшихся часа оно выведет из тебя весь алкоголь.
– Очень интересно…. То есть, я могу выпить литр мягкого вина, подождать пару часов и вновь смотреть на мир трезво?
– Получается, так. Только подобного ерфикса ты больше нигде не найдешь.
– Почему?
– Всё вопросы, вопросы... Это – мой личный рецепт. И такого больше не будет потому, что я забыл, как его сделал. Вот эта фляга, полтора литра в хижине – и всё. Больше такого сильнодействующего средства нет нигде.
Знахарь потянулся рукой под плащ и достал карманные часы. Он долго смотрел на них, прищурив глаза.
– Да, там полчетвертого. Получается, ты здесь девять часов скучаешь? Чего меня не разбудил?
– Мультитул толкнул Шрама кулаком в бок.
– Я тебе младенец, что ли? Человека будить, потому что мне скучно... Да я так с пяти лет не делаю!
– Не делает он... Хм, помню, у меня похожая ситуация была. Я, знаешь, в детстве в чужих домах засыпать не мог, но при этом очень любил на ночевку у двоюродных братьев оставаться. Так вот: одиннадцать вечера, тетка укладывает нас спать: старший - с ней, в гостиной, а мы, с младшим и средним - в их с мужем спальне. Тогда дядь Паши дома не было, этим мы и решили воспользоваться при распределении по комнатам. Час ночи, все храпят, как паровозы, а я - один черт, сна ни в одном глазу. Так до шести утра и провалялся. Потом ноги затекли, решил по комнате походить. И тут средний брат как завопит! Он-то спросонок не понял, что это я брожу. Потом присмотрелся, увидел меня. Говорит, мол "Спокойно, лучше иди, приляг...". А сам за водой пошел. Ну, я, видимо, от избытка впечатлений тут же заснул. Тогда я, правда, всего семь часов валялся. А ты мой рекорд побил.
– Занимательная история, - сказал наемник и посмотрел на луну, большую и яркую, как никогда.
– Давай-ка пойдем обратно во двор. Там, может, наши тоже от скуки зеленеют, а мы здесь сидим.
– Действительно, - знахарь подтянул под себя ноги и встал.
– Там что-нибудь сообразим...
Когда Шрам зашел в здание, солдаты молча сидели у костра.
– Выспались, войско великое?
– спрашивал из-за спины наемника Мультитул.
– Выспались-то выспались, - мрачно ответил Петренко.
– Только встали зачем? Выходить рано, проводник на хуторе не раньше шести будет, - старший сержант подкинул ветку в до сих пор горящий костер.
– А там такие же мины кислые...
Петр подошел к костру и сел между Немовым и Петренко - наиболее знакомыми ему людьми.
– Скука - враг всех сталкеров.
Шрам в ту же минуту вспомнил о своей службе в армии. Тогда, в семьдесят третьем году, он был ещё совсем юнцом, короткостриженым и безусым.
Один раз, их с друзьями впятером послали на разведку. Отряд долго бродил по лесу в поисках объекта, нуждающегося в описании. Наконец они обнаружили старую, скорее всего, ещё довоенную землянку. Новобранцы, сильно пригнувшись, зашли в комнатку. Судя по обстановке, здесь жили немцы. На стенах висело знамя со свастикой, а на столе, рядом с огарком свечи, лежала черная фуражка с черепом. Шрам взял в руки неудобный, прямоугольный фонарик и осветил им помещение. В землянке также стояла кровать с натянутой на неё железной сеткой. Матрац на ней был свернут в рулон. Напарник Петра заглянул под кровать, и очень удивился тому, что там увидел: ближе к стене лежал немецкий автомат, валялись патроны и гильзы. Когда друг Шрама сообщил остальным о находке, членам отряда стало не по себе. Почему фашисты, обычно мелочные и жадные до трофеев, вдруг бросили свое же оружие?
Ответ тогда нашелся не сразу: солдаты вдруг стали слышать голоса, земля под ногами затряслась. Вдруг, один из напарников Шрама упал. Бойцы отчаянно старались его разбудить, но все тщетно: пульса не было. После, таким же образом упало ещё двое солдат. Оставшийся товарищ вдруг стал с кем-то разговаривать, окрикивать нечто, о чем то просить. Когда и он упал замертво, Петр бросился бежать, но небольшие земляные ступеньки казались бесконечными. Он увеличил скорость и наконец смог выбраться из этого странного места. Шрам отпрыгнул от погребка, боясь, что его что-нибудь затянет туда вновь. Наемник развернулся и увидел, как землянка раскрошилась и ушла под землю. Он поднял с земли автомат и побежал назад, в сторону военной части. Об этом инциденте Шрам больше не рассказывал никому.
Опять заскрипели рации. На этот раз для прослушивания использовали рацию Петренко. Сонный генерал сообщил, что полчаса назад проводник вывел на болота пятнадцать бойцов, которые заменят отряды солдат на захваченных точках. Был оглашен список объектов, на которых произойдет замена: Старая церковь, Южный хутор, Насосная станция, Руины деревни, Механизаторский двор. На каждую названную точку будет отправлено по три солдата.
Члены отряда очень расстроились, когда поняли, что Осин и Щукин останутся на объекте и не скоро вернутся на базу.
Солдаты замены выдвинулись в путь, по словам главы группировки, в три часа пятнадцать минут. Дорога до Механизаторского двора занимает полтора часа. Согласно несложным арифметическим вычислениям, отряд будет здесь около сорока минут пятого.
– И чем всё это время заниматься?
– спросил грустным, а от этого менее резким голосом Ежов.
Бойцы в раздумьях замолчали. Никто явно не был намерен слушать гул бушующего на улице ветра.
Петр взглянул на расплывшееся в странной ухмылке лицо знахаря.