Волк и Заяц
Шрифт:
– Нам удалось переубедить исследователей, - провидец улыбнулся.
– Их было трое, после последней вылазки двое пошли за продовольствием и оборудованием, один остался после удара пси-полем, или как ты там его называл. Кстати, твоя «теория паутины» подтверждена. Ударило-то только его, они целы. Но проблема вот в чем: у нас мало времени. Я по памяти нарисовал карту воздействия Зоны...
– Не отходи от темы, - остановил Каланча.
– Что ты говорил про время?
– Так вот. В первой нити, составляющей центр Зоны, всего один проход. И третьему, -
– Почему вы не заставили его повернуть назад? Или, хотя бы, не указали направление?
– Спутниковый телефон барахлил, мы ничего не смогли ему сказать.
– Отлично, теперь мы как на пороховой бочке, - полковник протер потный лоб платком.
– Чего шушукаемся? – раздался голос со спины.
Лебедев подъехал к ним на коляске, поправил очки.
– Как вам мой новый образ?
– Вам очень идет, Никита Алексеевич, - ответил из добрых побуждений Шрам.
– Ну, я себе тоже так говорю, - генерал прокрутил колеса коляски и отдалился в сторону двери бункера, где сидели солдаты.
– Может, помочь, Никита Алексеевич? – предложил ученый, но начальник даже не обернулся. – Комплексует. Хочет быть самостоятельным. Так, о чем я. Будите своих исследователей, их надо познакомить с солдатами и объяснить ситуацию. И выдвигаемся. Дальше «Рыжий лес», бывший заповедник. Там сплоченными быть нужно.
Полковник побежал за командиром, товарищи обошли бункер с другой стороны и зашли в сами собой открывшиеся двери. Видимо, Кирилл Федорович наблюдал за тем, чтобы солдаты не разгромили склады с продовольствием.
В коридоре комнат они столкнулись с геологом в гражданской одежде.
– Мультитул, собирайтесь. Я договорился, через час к нам на бункер приземлится вертолет. Мы летим в Москву!
– Во-первых, я готов всегда. Во-вторых, я не лечу.
– Как? А похороны матери?
– Она, - Мультитул посмотрел вверх, - меня простит. А солдаты – не смогут.
– Ну, ваше дело, - ученый поправил рюкзак, - а я пошел.
Сергей Дмитриевич сбежал отсюда, как от огня. Через какое-то время сюда пришлют нового ученого, и наемник надеялся, что он будет более ответственным.
Часть восьмая.
Глава I .
Над путниками нависало серое небо осени. Мультитул обещал на каждом привале сочинять стихотворение, такой уж у него настрой. Остальным, замерзшим и далеким от поэзии, ничего сочинять не хотелось.
Клыка и Призрака не пришлось уговаривать. Они даже обрадовались, узнав, что с ними пойдет дополнительное прикрытие. Не возникло проблем и с гордостью: они согласились подчиняться Гусеву как рядовые, но в группировку пока не вступали, хотя предусмотрительный Лебедев взял с собой бланки по экстренному оформлению бойцов.
– Привал! – передал Гусев приказ Лебедева.
Это был не столько призыв к отдыху, сколько команда. Как объяснил сам Никита Алексеевич при инструктаже около бункера, по команде «привал» Немов и Вяткин,
Все части команды были исполнены, Шрам помог знахарю сдать оружие. Каланча предложил поменять повязку. Как выяснилось, провидец чудом не заработал гангрену. Они с полковником продезинфицировали рану и наложили чистый бинт.
Через час рисовая каша с тушенкой была готова. Можно было только догадываться, сколько тушенки Холод вывалил на такую ораву. Всем раздали алюминиевые миски и ложки. Призрак с Клыком были рады такому бонусу.
Наемник, провидец и исследователи уселись на оставленных когда-то бетонных плитах и стали есть. Некоторое время спустя к ним подсели Петренко, Ежов и Чекунов.
– Призрак, - начал разговор старшина, - а почему у вас прозвища такие странные?
– Это нам говорит товарищ Шрама и Мультитула? – встрял Клык.
– Ну, у меня это фамилия, - возразил Петр. – Ничего смешного не вижу.
– Меня так прозвали, - телепат поставил тарелку на плиту и раскрыл правую полу плаща, показав огромное количество карманов. – Сам, в общем, понял.
– Да, поняли, - стал отвечать Призрак. – Ну, Клыка так прозвали потому, что во дворе при игре в догонялки он упал и выбил клык, а потом, дабы похвастаться, проделал в нем дырочку и повесил на шею.
– А Стрелок? – послышался противный голос сержанта.
Исследователи засмеялись.
– Это очень интересная история, - пояснил Клык. – Ему дядька в детстве рогатку сделал, да не из простой резинки, что для одежды, а из строительной. Он из неё хотел воробья сбить, а попал в глаз дочке главы района. От серьезной травмы спасла малая физическая сила нашего друга и большое расстояние. Отделалась синяком и испугом.
– Откуда тогда твое прозвище? – обратился ефрейтор к Призраку.
– Ну... Мое, наверное, самого серьезного происхождения.
– У него в детстве очень слабое сердце было, - перехватил повествование другой исследователь. – Родители думали, вообще не выживет. Трижды переживал клиническую смерть, в последний раз вообще чудом ожил – уже в морг везли. Ну, пацаны-то со двора всегда первыми узнавали. Потом пугались, когда он на ворота становился. Так и прицепилось прозвище.
Солдаты в удивлении раскрыли глаза. По такому богатырю, как Призрак, нельзя было сказать, что он трижды мог умереть.
– Призрак, а ты помнишь, что видел там? – на последнем слове Чекунов показал вверх.
– Мне бы очень хотелось ответить, что это была просто потеря сознания, пустота, темнота. Но нет. Это ворота. Облака, и старец. Я, тогда маленький, смотрел на него снизу вверх. А он мне трижды повторил: «Тебе ещё рано, чадо». После этого у меня нет оснований быть атеистом.
Повар три раза ударил половником по полевой кухне и прокричал: