Волк с Уолл-стрит
Шрифт:
— А ты расскажи ему про Кентона Родса, Джордж!
— Об этом владельце сети универмагов? — удивился я. — А что с ним?
Джордж заговорил:
— На самом деле речь о его идиоте-сыне, наследнике империи. У него дом в Саутхэмптоне, недалеко от твоего.
Аннет перебила:
— Тут вот какая история: у меня раньше был магазин в двух шагах отсюда, на Уиндмилл-Лейн. Назывался «Бутик Стэнли Блэкер». И мы, значит, торговали потрясающими шмотками и отличной обувью от Тони Лама, знаешь, такая…
Джордж, по-видимому, не терпел пустой болтовни даже от собственной жены, поэтому тут же ее оборвал.
— Господь всемогущий,
Он посмотрел на меня и выразительно закатил глаза. Потом глубоко вздохнул (раздувшись при этом до размера промышленного холодильника) и медленно выдохнул.
— Короче, у Аннет был магазин на Уиндмилл-Лейн, и она каждый день ставила перед ним свой маленький «мерседес». Как-то раз сидит она в магазине, ждет покупателей и вдруг видит через окно, что какой-то другой «мерс» паркуется рядом и вдруг бьет ее машину в зад. Через несколько секунд из этого «мерса» вылезают водитель и какая-то баба и, даже не оставив записки, спокойно уходят.
Аннет посмотрела на меня и, округлив глаза, прошептала:
— Кентон Родс помял мне бампер!
Джордж бросил на нее грозный взгляд и поспешно сказал:
— Да, это был Кентон Родс. В общем, Аннет выходит из магазина и видит, что он не только поцарапал ей машину, но еще и припарковался в неположенном месте, прямо напротив пожарного гидранта. Ну, она вызвала копов, и они ему выписали штраф. Где-то через час он возвращается — видимо, был в ресторане, потому что в стельку пьяный, — подходит к своей тачке, видит квитанцию за «дворником», с наглой улыбкой рвет ее в клочья и бросает эти бумажки на землю.
Аннет не смогла удержаться и вставила:
— Ага, и лицо у этого засранца (заса-а-а-нса) было такое самодовольное, что я не удержалась, выскочила на улицу и говорю: «Послушай-ка, приятель, ты мало того что ударил мою машину и помял мне бампер — ты еще и паркуешься неправильно, и штраф порвал, а теперь еще и мусора тут набросал».
Джордж перебил ее:
— Ну да, а я как раз иду к ней в магазин и еще издалека вижу, что она тычет пальцем в какого-то самодовольного ублюдка и чего-то орет ему, а потом слышу — он назвал ее сукой! Ну или как-то в этом роде. Тут я такой подхожу и говорю ей: «Ну-ка давай иди в свой чертов магазин, Аннет, быстренько!» Аннет заходит внутрь, понимая, что будет дальше. А этот Кентон Родс окатывает меня какой-то грязной руганью, потом залезает в свою тачку, захлопывает дверь, нажимает кнопку, и толстое тонированное стекло со стороны водителя начинает подниматься. А сам тем временем нацепил огромные темные очки от «Порше», знаешь, такие здоровые, в которых человек похож на навозную муху, улыбается нагло и показывает мне средний палец.
Я рассмеялся и покачал головой.
— И что ты сделал?
Джордж виновато покрутил своей бычьей шеей.
— Ну что я сделал? Размахнулся изо всех сил и как грохну кулаком прямо в стекло. Ну, оно разбилось на тысячи кусков, а кулак по инерции въехал Родсу прямо в левый висок, тот сразу вырубился, упал головой на колени своей бабе, а эти очки уродские у него на морде этак наперекосяк висят.
— И тебя арестовали? — я так хохотал, что едва мог говорить.
Джордж покачал головой.
— Ты слушай дальше.
Тут Аннет не выдержала, вылетает из магазина и тоже орет: «Он разорвал штрафную квитанцию, Пит, и бросил ее на тротуар! Этот козел устроил помойку перед моим магазином, и посмотри — он же пожарный гидрант заблокировал!» Пит обходит вокруг машины, сурово качает головой и говорит Кентону Родсу: «Вы припарковались в запрещенном месте, переставьте машину сейчас же, или я вызову эвакуатор». Родс что-то себе под нос злобно бурчит, но садится в машину, захлопывает дверь и трогается с места. И только он проезжает несколько футов, как Пит поднимает руку и кричит: «Стоп! Выйдите из машины, сэр!» Тот такой останавливается, выходит: «Что еще?», а Пит ему: «Я чувствую запах алкоголя; вы пили, сэр?» Родс как заорет: «Да ты знаешь, кто я такой, черт подери?!» — ну и тут Пит Орландо моментально надел на него браслеты за вождение в нетрезвом виде!
Мы все трое ржали минуты три, не меньше. Впервые лет за десять я от души смеялся на трезвую голову. На самом деле, я даже вспомнить не мог, когда в последний раз так смеялся. Рассказали они мне эту историю, конечно, неспроста — хотели показать, что это Джордж сейчас такой трезвый и респектабельный, а когда-то он был совсем другим. Пить он, может, и не пьет, но вести себя как хулиган все еще вполне способен.
Наконец Джордж перестал смеяться и сказал:
— Короче, ты парень умный, поэтому, наверное, понял, что имею в виду.
Я кивнул.
— Да. Трезвые люди не замышляют убийств.
— Именно, — сказал Джордж. — Можно думать об этом, говорить об этом, даже шутить. Но вот когда наступает момент действия — тут и возникает вопрос, протрезвел ли ты на самом деле.
Джордж снова глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
— Я не пью уже больше двадцати лет, но до сих пор хожу на собрания каждый день — не только чтобы не сорваться, а потому что для меня слово «трезвость» означает нечто большее, чем просто воздержание от спиртного. Когда я прихожу на собрание и вижу таких новичков, как ты, это напоминает мне, насколько я сам близок к краю обрыва и как мне легко сорваться. Это служит ежедневным напоминанием, что мне нельзя прикасаться к алкоголю. А потом, когда я вижу ветеранов — тех, кто держится по тридцать лет и больше, еще дольше, чем я сам, — я понимаю, какая это замечательная программа и сколько жизней она спасает.
Я кивнул:
— Да конечно же, я не собирался его убивать. Мне просто нужно было это высказать, поделиться с кем-то, — я пожал плечами и покрутил головой. — Наверное, ты тоже сейчас изумляешься, что мог на самом деле такое творить? Сегодня, через двадцать трезвых лет, ты бы, думаю, подставил этому дебилу другую щеку, да?
Джордж посмотрел на меня взглядом, полным чистого недоумения.
— Ты что, издеваешься, не пойму? Да хоть через сто лет — я бы сегодня точно так же врезал ублюдку по башке!