Волк среди волков

Фаллада Ганс

Сверчки все еще поют, только это не сверчки, сверчки не живут в парках, сверчки живут в доме — это кузнечики, цикады так поют, зеленые, довольно нелепые с виду насекомые…

Вот грудь опять у тебя в руке, ты опять ощущаешь ее. Это грудь манит, манит плоть, не любовь. Понемножку, потихоньку отними губы, нельзя испугать девочку, ее просто развратили. Развратили и ничего не дали взамен, даже знания. Она не знает самое себя, она как лунатик, нельзя ее сразу разбудить. Петер была другой. О! Петер была совсем

другой! Она все знала, но была невинна, как ребенок! Не верю, чтобы то, что мне про нее рассказали в полиции, была правда. Петер не развращена, она знала и все-таки была невинна…

— Что с вами? — спросила Вайо и посмотрела на него непонимающим взглядом. — О чем вы думаете?

— Ах, — сказал он рассеянно, — я как раз вспомнил…

— Вспомнили?.. — спросила она.

— Да. Вспомнил. Я принадлежу другой женщине. — Он увидел внезапную перемену в ее лице, испуг. Быстро добавил: — Так же, как вы принадлежите другому мужчине.

— Да? — покорно спросила она. Ее так легко повернуть куда хочешь. Жеребенок, губы еще нежные. Она слушается каждого движения узды. — А с той другой женщиной — тоже кончено?

— Я так думал, — поторопился он ответить. — Но сейчас мне показалось… что, пожалуй, еще не кончено.

— Сейчас?

Она стоит в окне между занавесками, так, как он оставил ее, не окончив поцелуя, волосы растрепаны, грудь все еще обнажена, нижняя губа плаксиво опущена и дрожит. На нее жалко смотреть. Так смотрим мы на ложе наслаждения, покинутое наслаждением…

— И у вас тоже не по-настоящему кончено, — хочет он ее утешить. — Надо просто немножко подождать, вы же знаете. Это только доказывает его порядочность, что он так долго не появляется.

— Вы думаете? — оживилась она. — Вы думаете, он вернется? Это все мои дурацкие пятнадцать лет виноваты?

— Ну конечно! — сказал он. — Подождите, я сейчас приведу себя в порядок и провожу вас домой. Мы обо всем поговорим.

Он повернулся, пошел к зеркалу, пригладил волосы.

— А вам гребешок не нужен? — спросил он. — Нате!

Он надел пиджак, вымыл руки, за это время и она привела себя в порядок.

— Пошли! — И он выпрыгнул в окно. — Пускай свет горит, я сейчас же вернусь.

Им приятно идти рядом, ночь теплая и безветренная, так и хочется побродить, пошататься. На ходу их руки два раза соприкоснулись, тогда он взял ее за руку, и так они и продолжают свой путь, рука в руку, как два хороших товарища.

— Знаете что, Вайо, — говорит Пагель, — я вам скажу, какое я сейчас сделал открытие. Собственно, не принято говорить о таких вещах с молоденькими девушками, но, кроме меня, никто вам этого, пожалуй, не расскажет! Ведь не родители же!

— Родители! — презрительно усмехается Вайо. — Они думают, я все еще верю, что детей приносит аист!

— Надо же! — весело

замечает Пагель. — Поразительная отсталость — тоже придумали! Чтобы при теперешних-то песенках девушки ничего не подозревали? Ну, слушайте, но разве я сказал бы это своей дочери? Черт знает как глупо говорить о таких вещах; стесняешься и злишься на себя за то, что стесняешься…

— Так как же ваше открытие… — напоминает Вайо.

— Да-да! Ну вот, я вам сказал, я принадлежу другой женщине, и, верьте мне, за минуту до того я еще не знал…

— Слушайте! — говорит Вайо и останавливается. — Приятные вещи вы мне говорите…

— А, глупости, Вайо, ну чего вы в амбицию ударились! Это ведь не в обиду вам говорится, вы молоды и красивы — ну и все прочее! Значит, дело обстоит так: я не знал, что принадлежу другой. Раньше, до встречи с ней, я флиртовал направо и налево, то с одной, то с другой… И я думал, что это так есть и так всегда и останется: разругаешься, заведешь другую. Надоела одна, подавай следующую! Ведь и девушки ничуть не лучше, — немножко устыдившись, говорит он в оправдание своему грубому мужскому взгляду. Вспомните песенку: «А на другом углу уж ждет меня другой…»

— Верно, не один, так другой! — вторит Виолета.

— Ну вот, видите! — торжествующе заявляет Пагель. — А ведь это чистейшая ерунда! Вот и я тоже попался на эту удочку! Только вранье это. Когда у меня началось с Петером, видите ли, я называл мою подругу Петером, на самом деле ее зовут Петра.

— Смешное имя! — презрительно заявляет Вайо.

— Ну, Виолета тоже не бог весть что, — огрызается Пагель, но тут же продолжает в примирительном тоне: — Впрочем, это дело вкуса. По-моему, Петер очень здорово. Так вот, после того как я прожил год с Петером…

— Вы по-настоящему жили с ней?

— Конечно! А как же иначе? Сейчас этим никого не увидишь! Я думал, будет так же, как и с прежними. Она спокойнее и милее, значит, выдержим немного дольше. И когда это кончилось, как раз перед тем, как мне сюда ехать, я решил: очень надо! Плакать не буду! Найдется другая! Знаете, говорит Пагель, подумав, — если поразмыслить как следует, это же черт знает как подло так рассуждать. Но что поделаешь, все так говорят, все так поступают, и тебе уже кажется, что так оно и есть…

— И так оно и есть! — упрямо заявляет Вайо.

— А вот и нет! — задорно протестует Пагель. — В этом-то и есть мое открытие! Я уже несколько недель толкусь здесь в Нейлоэ, и все мне нравится, спасибо; но по-настоящему ни к чему тут у меня сердце не лежит. Раньше, бывало, только проснусь, уже радуюсь, без всякой особой причины, просто потому, что существую, а теперь я думаю: эх, опять день впереди, ну, быстро, влезай в штаны, принимайся за работу, может, скорей время пройдет…