Волк в овечьем стаде
Шрифт:
— Так ты знал о проекте, — сказал я.
— Нет, еще не знал. Извини, я забегаю вперед. В тот момент я занимался своими делами. Для всех это оставалось тайной, кроме заинтересованных лиц.
— Политиков, которые давали Пендрэйку зеленый свет, чтобы он потом поделился с ними частью прибыли, — сказал я. — Они не хотели, чтобы дело кончилось банкротством, это запятнало бы их репутацию.
Я был удивлён, что Остин не возразил мне, потому что у меня зародилось подозрение, что обсуждаемые нами тайные инвесторы окажутся друзьями Остина, людьми, которые
— Но затем появилась надежда, — продолжал он. — Пендрэйк нашел бизнесмена из Хьюстона, который мог купить неоконченный проект. Речь не шла о прибыли, но все бы избежали скандала. Люди приободрились. У покупателя было условие. Он приобретает проект, если ему продадут близлежащую территорию, что давало ему доступ к железнодорожной линии. Он сказал, что проект будет убыточным без включения примыкающей территории. Нет проблем. — Остин улыбнулся. — Территория принадлежала городу. Те же люди, которые устранили препятствия ради проекта Джорджа, могли продать землю новому покупателю. Потому что она принадлежала городу, а они представляли его Интересы. Но их постигла неудача.
— Потому что на этой территории был общественный центр, — вставил я.
Остин поморщился.
— Убыточный общественный центр. Ты когда-нибудь его видел? Маленькая деревянная развалюха, два этажа, несколько комнат не больше этой гостиной, которые никому не нужны. Заброшенная баскетбольная площадка. Никому это место не было нужно. Никакого урона.
— Но…
— Но была техническая проблема. Эта земля была завещана городу под учреждение общественного центра. Если бы общественный центр подвергся со временем сносу или бы встал вопрос о продаже земли частному лицу, собственность перешла бы во владение наследников дарителя.
— Я хорошо осведомлен, — сказал я. — Эту уловку изучали в правовой школе.
Остин улыбнулся.
— Да, — сказал он и вернулся к своему рассказу: — Нет проблем. Наследники согласны продать землю. Они были не прочь сбыть землю с рук, да еще деньги за нее выручить. Однако многие протестовали. Город, как к наследники, не мог распорядиться землей, пока на ней стоял общественный центр. Покупатель готов был отступить. Были затронуты интересы многих, пополз слушок, что в деле замешан кое-кто наверху. Активисты общественного центра вступили в борьбу и пытались заставить избирателей проголосовать за обновление центра. Инвесторы обезумели от злости.
— Вот тогда они обратились к тебе, — сказал я.
Остин покачал головой.
— Им не нужен был адвокат. Они изучили все тонкости. Они хотели обойти стороной препятствия. Так что однажды ночью…
— Однажды ночью общественный центр сгорел дотла, — добавил я.
— Все об этом знают, не так ли? — спросил Остин.
Да, это событие наделало шуму. Никто, пожалуй, не сомневался, что пожар подстроен, хотя подстрекатели остались в тени. Усложненная конструкция не выдержала собственного веса. Проект взорвался под напором общественности. Несколько тайных инвесторов были раскрыты, но не все, как мне
— Почему же кое-кто раскрылся? — спросил я. — Уж очень благородный поступок!
Остин постепенно успокоился и продолжил беспристрастно.
— Потому что в этой истории есть момент, который так и не обнаружился, — сказал он. — Под общественным центром был подвал. В ночь пожара там кто-то был.
Я закрыл глаза, представив детей, которые, объятые ужасом, мечутся в темноте, пытаясь вырваться, пока на них не обрушивается горящий потолок.
— Это ужасно, — сказал я.
Остин кивнул.
— Тело во время расчистки нашел следователь пожарного отдела. К тому времени скандал так разросся, что он смекнул, какую сумму может выручить за эту информацию. Вместо сообщения о происшедшем в рапорте, как того требует инструкция, он решил пойти на шантаж.
— Кто это был? — спросил я.
Остин покачал головой. Он пока держал это в секрете. Но я мог выяснить. Личность инспектора стала бы достоянием гласности.
— Тогда-то тебя и втянули в эту историю, — догадался я.
Это само собой подразумевалось, и Остин кивнул.
— Я помог уладить это дело, — сказал он. — Затем мы напряженно ждали несколько недель, пока кто-нибудь заявит о пропаже погибшего. Но этого не произошло. Видимо, это был бездомный бродяжка, который вобрался в общественный центр, чтобы спокойно провести ночь. Или искал, что бы стащить.
Это не меняло дела. Сознательно или нет, поджигатель убил человека, оказавшегося в подвале. По закону, вина лежала и на том, кто инспирировал поджог. Это вам не финансовый скандал или провал на выборах, когда все поставлено на карту. Виновному грозило судебное разбирательство и пожизненное заключение.
— Кто об этом знал? — спросил я.
— Тайные инвесторы, — сказал Остин.
Я не знал, о ком идет речь. Возможно, кто-то из них и донимал меня в последнее время, взывая к снисходительности к их старому другу Остину. Но, возможно, звонившие были всего лишь простыми пешками в руках настоящих заговорщиков, которые оказывали услугу друзьям. Они сплели настоящую паутину.
— Инспектор пожарного отдела, — продолжал Остин, — который сейчас на пенсии и живет в… другом штате. И я.
Мои мысли заработали в нужном направлении: можно попытаться отыскать инспектора, заставить его говорить. Сомнительно: эта история касалась и его самого. Но если дать ему понять, что я уже в курсе…
Прошло какое-то время, прежде чем я вернулся к реальности. Я вспомнил, зачем пришел сюда, и понял, что мы слишком отклонились от обсуждаемой проблемы.
— Я не собираюсь отказываться от обвинений против тебя, чтобы схватить этих людей, — сказал я. — Ты напрасно на это рассчитывал.
Он медленно покачал головой.
— Нет, Марк, ты не понял. Я не совершал преступления, которое ты мне вменяешь в вину.
Он, похоже, сменил тактику. Лицо Остина исказилось. Он сейчас походил на портрет Дориана Грея: испещренное морщинами некогда красивое лицо.