Волк в овечьей шкуре
Шрифт:
Я напряглась и поморщилась, мысленно проклиная вездесущую миссис Сэвэнт. Питер действительно приходил, но не пробыл у меня и получаса, лишь забросив кое-какие бумаги по прошлому и делу и тут же ретировавшись. На мое счастье Рейч как раз гостила у моей мамы, что счастливо позволило мне избежать тяжелого оправдания перед Питером.
– Да. Он приходил. Просто зашел в гости. – Переходя на оправдательный тон, проговорила я.
– Когда меня не было дома? – Майкл же, наоборот, становился более решительным, словно чувствовал
– А чего ты хотел, чтобы он пришел к нам и ты на него накинулся? Естественно, он пришел, когда тебя не было.
– И ты накинулась на него? – Скривившись в горькой гримасе, спросил Гордон.
Наверное, мои глаза блеснули очень зловеще, раз он даже отступил на пару шагов.
– Что ты несешь? Я не намерена это выслушивать! Если ты так веришь нашей соседке, то спроси у нее, чем мы тут занимались. Она все расскажет. Это же миссис Сэвэнт.
– Я и так могу предположить…
– Майкл! Ты мне надоел! Если ты так не доверяешь мне, зачем живешь? Почему не бросишь?
– Чтобы ты могла свободно трахаться с Марлини?! Ну, уж нет! – Злорадно воскликнул он и тут же ощутил резкую боль от моей пощечины.
– Убирайся вон! – Прошипела я и повернулась на пятках, уходя их гостиной.
Видимо повторять второй раз не пришлось, потому как уже из спальни я услышала звук захлопывающейся двери.
***
Впервые мы с Майклом познакомились на одной студенческой вечеринке в честь посвящения первокурсников в студенты. Он тогда уже был на третьем курсе юридического факультета, а я только-только поступила. Вчерашней школьницей я смотрела на все удивленными, испуганными, но заинтересованными глазами. И, конечно, взрослый (как мне тогда показалось!) парень, обративший на меня внимание, да еще и старшекурсник был просто манной небесной.
Посвящение было изощренным, но все же веселым и запоминающимся. Дикие старшекурсники, одетые в истрепанные одежды, заляпанные красной краской, с размалеванными лицами в стиле Мерилина Мэнсона загнали нас в полуподвальное помещение, которое сами называли «Железная Дева»[3].
На старом, как сам Джорджтаун, диване лежал один из организаторов торжества, перевязанный тонкой витиеватой бечевкой. Другой, в маске Джейсона Вурхауза[4] держал импровизированный нож над, склонившейся на колени, моей одногруппницей на лице которой была размазана «кровь» и выражался, отнюдь, не наигранный страх.
Еще один студент переоделся в старомодную мадам в засаленном халате и паклеобразном соломенном парике и втолкнул меня в узкую комнатку. Там за руки меня схватила еще одна девушка с обреченным лицом и черной вуалью на глазах. Она уложила меня на бетонный пол и вычертила вокруг пентаграмму, как я потом поняла томатным соком. Бормоча что-то себе под нос она, наверное, хотела нагнать на меня страху, но ничего кроме истеричного хохота я издать не могла.
Я не знаю, почему во всей этой импровизации в духе ужастиков, где маньяк убивает девственницу, выбрали главной героиней именно меня. Но
Потом были еще поедание какой-то субстанции под названием «Каша Гаудеамуса» и распитие под балконом общежития «Черной Луизы» - смеси рома, водки, колы, кофе, перца и еще Бог знает чего.
Может, это и было первым знаком к тому, что спустя несколько лет я буду регулярно сталкиваться с ритуалами, но теперь уже в них, к сожалению, не будет места томатному соку и ножам, вырезанным из картона.
***
Кристина совершенно пустым взглядом смотрела на книжные полки в своей гостиной. Перед глазами вместо пестрых обложек произведений Гюго, Харпер Ли, Дюма, Рея Бредбери, Кена Кизи мелькали воспоминания из детства.
Она помнила себя маленькой пятилетней девочкой в бирюзовом сарафане на тонких лямочках, спадающих с худеньких бледных плеч. Как бы ей хотелось вернуться в то время, снова быть счастливой только от того что тебе купили мороженое, бегать под горячим ливнем и смеяться, играя в мяч с отцом.
Она помнила, как папа учил ее кататься на белом высоком велосипеде, великоватом для нее и потому они прицепили два дополнительных колеса, чтобы Крис было удобнее учиться кататься в начале.
Она помнила как, кружа по кварталу, падала на каждом повороте не додумываясь снизить скорость на виражах, пока папа, раскроивший себе колено в попытке поймать дочку, не подсказал ей.
Она помнила это чувство свободы, полета на своем железном коне, недавно купленном на день рождения, чувство гордости, переполнявшее ее маленькую душу, из-за того, что она стала самой младшей в округе кому купили ролики. Потом она, правда, променяла их на три пачки жвачки, привезенной соседским пареньком с восточного побережья. Мама тогда сильно ругалась и требовала вернуть ролики назад, а папа только улыбался и втихаря гладил дочку по голове.
Они, конечно, вернули ролики и папа купил Крис в четыре раза больше жвачки, чем она получила от соседа. "Чтобы больше жвачка не была ей дороже роликов", - объяснил он маме, когда она возмущенно спросила, зачем он это сделал, ведь Крис была наказана. А Крис сжевала почти все упаковки сразу и чуть было не заглотила их, поперхнувшись.
Она помнила, как они ездили все вместе в Дисней-Лэнд и провели там весь день. Как она каталась на всех каруселях на каких только пожелала, ей покупали столько мороженого, сколько она хотела и даже мама не бурчала, что у нее может разболеться горло. Крис объелась сахарной ваты с карамелью и соленого попкорна и к вечеру вымоталась так, словно грузила щебень.
Это только потом она узнала, что этот самый счастливый день станет последним для нее. На следующий день папа ушел. Навсегда. Ушел к другой женщине, у которой тоже был ребенок. Мальчик. Крис была старшей сестрой, и это стало бы еще одним поводом для гордости, если бы не факт того, что папы больше не было рядом.
Кристина тряхнула головой, словно, вытрясала дурные воспоминания, пытаясь сохранить только то хорошее, чего было так много в ее детстве и так мало сейчас.
***