Волк за волком
Шрифт:
Волчица, это вся информация, которую мы смогли собрать. Надеюсь, она тебе пригодится. – Г.
Вот, с чем ей придется столкнуться.
Сверху лежали дюжины страниц о Феликсе Буркхарде Вулфе. Яэль просматривала их одну за другой. Факт за фактом.
Школьные записи. (Он учился гораздо лучше Адель.) Заметки врача. (Страдает от акрофобии. Дважды попадал в больницу со сломанным носом. В остальном он являл собой одного из лучших представителей арийской расы.) Журнал из Гитлерюгенда. Список всех машин и мотоциклов, которые он чинил в отцовской мастерской. По оценкам и разнице
Фактов здесь было достаточно, чтобы поддержать разговор с братом Адель в будущем. Уже что-то. Но информации, больше всего нужной Яэль, здесь не было. Работа в сопротивлении: неизвестно.
Яэль отложила эти бумаги в сторону и перешла к другой папке: Лука Лоу&Адель Вулф. Здесь страниц было гораздо меньше.
До девятого тура Аксис не замечены во взаимоотношениях. Они ехали в непосредственной близости друг от друга от Рима до самой Осаки, а последнюю часть гонки Адель завершила одна. Лука опоздал на два часа, но в многочисленных интервью ни разу не упомянул, почему. После гонки в связи не замечены.
Все, что произошло – началось в Риме.
То, как ты поступила – закончилось в Осаке.
Но что было между?
Яэль кинула бумаги на пол. Столько чернил, и ничего. Она провела пальцами по шелковистым волосам Адель и уставилась на файлы.
Слишком много пробелов. Лука и Феликс. Ни один из них не был похож на тех людей в анкетах, которые она читала до гонки. Смотрела в архивах интервью. Не этого она ожидала от арийской молодежи, взращенной на свастике. Лицом к лицу все было совсем по-другому. Намного сложнее.
Оба были чем-то большим.
На груди у Яэль было тяжело, но тяжесть эта никак не связана с болью или страхом. Ее готовили к ледяным штормам и голоду. Пыткам и долгим дням пустынной жажды. Учили стирать всякие эмоции с лица. Смотреть в глаза Фюреру, просовывая нож ему между ребер.
Она думала, что готова к миссии. Готова ко всему. Но не к этому. Не к отношениям.
Здесь она не могла притворяться.
ГЛАВА 18
19 МАРТА, 1956
ИЗ КАИРА В БАГДАД
Впереди было еще больше пустыни.
Погода была такой же невыносимой, как и во время третьей части тура. И хотя Яэль все еще была на первом месте, из-за ям и песка она двигалась невообразимо медленно. Больше было похоже не на гонку, а на соревнование по ползанию. Окрестности не помогали: Яэль никогда не приходилось бывать в таком пустынном месте. Бесконечные горизонты и великое ничего. Лишь тишина и внутренняя темнота - шум, что она несла внутри себя. Всегда.
Так она помнила, что не одна.
Когда на улице стемнело, Яэль разбила лагерь. Вскоре она кое-что услышала: шаги за стенами ее палатки были мягкими. Как будто по песку прошелся небольшой шепот ветра. Яэль привстала, когда услышала их - сердце заколотилось, рука потянулась к пистолету.
Шум прекратился.
Она
Яэль поставила П38 на предохранитель, засунула оружие за пояс и наклонилась, чтобы поднять фонарь. В этот момент она увидела их: человеческие следы по всему песку. Расстояние между ними было большое, что указывало на широкие шаги - значит, следы не от нее.
Каждое из пяти чувств Яэль напряглось до предела, в то время как она осматривала лагерь. Запах холодного песка, палатка под искусственным освещением, тени, отбрасываемые предметами... сливались с одинокой ночью. Никаких звуков.
Ничего.
Яэль была единственной живой душой в округе. Но это ее не успокоило. Ни один из участников не потратит сил и времени на дорогу до ее лагеря, чтобы оставить лишь следы.
Что-то было не так.
Она повернулась к своему мотоциклу. Зюндапп стоял на том же месте, где она его припарковала, с теми же потертостями и вмятинами, что и раньше. Шины были целыми. (Значит, ее ночным гостем был не Такео.) Топливопровод цел. Двигатель работает так же, как и раньше.
Но эти следы, не-её-следы, они все еще были здесь. Шли вокруг заднего колеса Зюндаппа и... бочек с водой.
Яэль подошла к ним с огромной тревогой на сердце. Все четыре стояли на том же месте, где она их оставила, но немного криво. Одна из крышек была прикручена слишком слабо. Яэль открыла эту бочку и понюхала содержимое. Она все поняла.
Это работа Ивао. Катсуо, должно быть, подослал последователя, чтобы тот во всей красе показал его пристрастие к отравлению еды и воды.
Запах снотворного был слабейшим. Если бы не жесточайшие тренировки Влада (Понюхай это! Понюхай то! Один глоток, и все кончено!), он был бы совершенно незаметен. Но нос Яэль, обученной не хуже парфюмера, ясно сообщал своей хозяйке, что это седативное. Стоит ей глотнуть из этих бочек, и первое место останется лишь в мечтах.
Сначала она обматерила Ивао, затем Катсуо (и она еще жалела его), а в конце себя. Охраняй свою провизию. Она не последовала этому важнейшему правилу. И теперь все четыре бочки с водой никуда не годились.
Яэль вылила воду на рассвете, наблюдая, как песок впитывает в себя отравленную влагу. С окраин дороги она собрала гальку и засунула в рот. Это позволяло слюне омывать полость рта и перенести утро.
Заправочные станции не помогли. Там не было магазинов с различными товарами, эти остановки представляли собой лишь пару мужчин с баками топлива и несколькими бочками воды, которые нужны были им не меньше, чем участникам. (Их предупреждали о засухе в Каире и обеспечили двумя дополнительными бочками на этот отрезок тура, веля нормировать выдачу воды. Возможно, именно поэтому Катсуо и послал Ивао к Яэль.) Ей удалось выпросить пару глотков у официального представитель на первой остановке, но это лишь усилило жажду. К полудню ей везде мерещилась вода. А в ее голове звучал голос Луки, такой же самоуверенный, как и в реальной жизни: Скоро, совсем скоро, я тебе понадоблюсь.