Волки и волчицы
Шрифт:
— Думаю, что ты просто устал, — успокаивающе проговорила Наташа. — Похоже, у тебя сильное нервное истощение. Давай уедем, отдохнём. В институте я как-нибудь договорюсь, меня отпустят.
— Отдых? Я давно забыл, что это такое. Я не умею отдыхать, разучился. А может, никогда и не умел. Для меня вся жизнь — работа, кино. Меня никогда не отпускают мысли, в голове непрерывно что-то клокочет, рождаются сцены, слова, движение камеры… Нет, я не умею отдыхать, если под отдыхом подразумевать праздное времяпровождение.
—
— Разве? Так переубеди меня.
— Ты хочешь сказать, что и сейчас ты думаешь о своём кино?
— Нет, когда я с тобой, я не думаю ни о чём.
— Вот видишь, — на лице Наташи появилась радостная улыбка. — Значит, всё-таки умеешь отвлекаться и расслабляться…
Кирсанов потянулся к её губам:
— Мне хорошо только с тобой, — он начал неторопливо расстёгивать пуговицы на её рубашке.
— Это мне льстит, — она освободилась от одежды.
— Ни с одной женщиной я не чувствовал себя так…
— Как?
— Вот так, — он сделал неопределённый жест рукой, как бы желая объять жестом всё окружающее пространство, весь мир, всю жизнь.
Присутствие Наташи давало ему возможность полностью отрешиться от внешнего мира, окунуться в покой и любовь.
— Происходит странная вещь, — сказал он, когда после долгих ласк они некоторое время лежали молча.
— Ты о чём?
Она сладко потянулась и потёрлась щекой о его грудь. Перевернувшись на живот, она согнула ноги в коленях и принялась быстро болтать ими, будто хотела взбить воздух, превратить его в пену. Алексей с удовольствием окинул взглядом её красивое молодое тело.
— Я говорю о том, — продолжил он, — что в тебе я нашёл защитника.
— То есть? — девушка перестала раскачивать ногами и посмотрела на Алексея.
— Я нашёл в тебе защитника. Не в том, конечно, смысле, что ты от разбойного нападения сможешь защитить меня. Я о другом говорю. Мне с тобой спокойно. Очень спокойно и надёжно. Мне нравится с тобой разговаривать…
— Что же тут странного, милый?
— Ты молода. Я вдвое старше тебя, я вполне мог быть твоим отцом. Но я чувствую себя возле тебя так, как чувствовал себя возле матери, когда был маленьким мальчиком.
— Это правда?
— Правда. Когда я с тобой, меня охватывает чувство абсолютной надёжности.
— Меня тоже, — она заползла на него и прижалась губами к его подбородку. — Мы с тобой не случайно встретились… Кстати, папа передаёт тебе привет и спрашивает, почему ты не заходишь к нам? Он говорит, что ты боишься его. Он тебя ничем не обидел?
— Скажи, Наташа, как у тебя складываются отношения с ним? Николай Яковлевич тебя ничем не удивляет?
— Я давно привыкла к его странностям, — ответила девушка. — Раньше он казался мне ходячим историческим справочником, а после клинической смерти он стал рассказывать мне свои сны. Ты знаешь, не всякий писатель сумеет сочинить такие истории. И главное
— Да, когда мы с ним разговаривали, он рассказал мне много любопытного. Тебе не кажется, что он мистик?
— Не знаю, — она перевернулась на спину, — не знаю. Он очень непрост. В этом я уверена.
Наташа поднялась. Её ступни утонули в глубоком ворсе зеленоватого ковра.
— Мне пора идти, Алёша!
— Ты спешишь? У тебя дела?
— Извини, забыла тебе сказать: у меня встреча в институте. Это по поводу реферата.
— Ладно, — с неохотой проговорил Кирсанов, — поделать нечего.
— А ты чего хотел? — она бесшумно скользнула по ковру и распахнула дверь в ванную.
— Меня сегодня утром выловил по телефону Андрей Васнецов, пригласил вечером на банкет в «Арт клуб», — Кирсанов сел в кровати, потянулся, хрустнул суставами и посмотрел на девушку. Наташа, стоя в двери, повернулась к Алексею и не глядя нажала на кнопку выключателя. В ванной включился бледно-голубой свет, озарив женское тело призрачным ореолом. Взлохмаченные волосы, тяжёлыми прядями упавшие на покатые плечи, приобрели зеленоватый оттенок, придав девичьему лицу что-то неземное.
— Кто такой Васнецов? — она вскинула руки и загребла пальцами волосы, зачёсывая их назад. Её небольшие красивые грудки вздрогнули.
— Мой товарищ по цеху, как иногда выражаются журналисты. Режиссёр.
— Так это тот самый Андрей Васнецов? «Солнечные слёзы», «Пивоварня», «Пустые книги»…
— Да, тот самый. У него день рождения, юбилей, пятьдесят лет стукнуло, а я совсем забыл…
— Слушай, я тоже хочу с тобой к Васнецову на день рождения, — Наташа состроила гримасу капризной девчонки. — Можно?
— У тебя же встреча.
— А ты дождись меня. Или у вас там строго, как в армии?
— Не строго.
Она зашла в ванную и закрыла за собой дверь. Кирсанов услышал шум воды.
Он поднялся, прошёлся по комнате и остановился перед окном. Свежий осенний воздух взволнованно тащил по бледному небосводу мутные полупрозрачные облака, похожие на медузы.
«Вечное движение, безостановочная смена форм и содержания», — подумал Алексей глядя, как облачные медузы таяли с каждой секундой.
Он повернулся и подошёл к зеркалу.
«Наверное, было бы интересно уметь видеть мир в разных измерениях сразу, чтобы разглядывать всё в разных масштабах — одновременно издали и под микроскопом. Ощущать всё в разных временных координатах — несколько далёких друг от друга дней в одно мгновение и наоборот… Сейчас я мог бы наблюдать, как у меня растут волосы на теле, если бы глаз был способен на это. Я видел бы, как мои железы наполняются всякими телесными соками, которые я выбросил несколько минут назад, занимаясь любовью. Можно было бы любоваться пульсацией сердца… Как в кино… Как в кино…»