Волки Кальи
Шрифт:
— Того самого года, когда Морт столкнул тебя под колеса поезда в подземке? — спросил Эдди.
Она кивнула.
— Это произошло в августе. А шестью неделями позже у отца случился инфаркт, первый из многих. Частично причина, возможно, в волнениях, связанных со мной, но, думаю, только частично. Он просто горел на работе, пропадал там с утра до ночи.
— Твоей вины в этом нет, — заверил ее Эдди. — Ты же не сама прыгнула под поезд, Сюзи.
— Я знаю. Но чувства зачастую расходятся с реалиями. После смерти мамы забота о нем легла на меня, а я не справилась…
— Дела давно минувших дней, — без особого сочувствия сказал Роланд.
— Спасибо, дорогой, — сухо ответила Сюзанна. — Умеешь ты расставить все по своим местам. В общем, после первого инфаркта отец отдал все финансы на откуп своему бухгалтеру, давнишнему другу, которого звали Мозес Карвер. После смерти моего отца Поп Моуз взял на себя заботу обо мне. Полагаю, когда Роланд «извлек» меня в Нью-Йорка в этот несравненный мир, у меня на счету могло лежать от восьми до десяти миллионов долларов. Более чем достаточно для того, чтобы выкупить пустырь мистера Тауэра, конечно, при условии, что он согласится продать его нам.
— Если Эдди прав насчет Луча, он согласится продать этот пустырь и за оленьи шкуры, — заявил Роланд. — Я уверен, глубинная часть души и разума мистера Тауэра — ка, которая заставляла его так долго держаться за этот участок, ждет нас.
— Ждет подхода кавалерии, — чуть усмехнулся Эдди. — Совсем как Форт-Орд в последние десять минут фильма с Джоном Уэйном.
Роланд смотрел на него без тени улыбки.
— Он ждет Белизны.
Сюзанна подняла коричневые руки на уровень коричневого лица.
— Тогда, полагаю, он ждет не меня.
— Наверное, нет, — согласился Роланд и задался вопросом: а какой цвет кожи у другой обитательницы тела Сюзанны? У Миа.
— Нам нужна дверь. — Джейк тяжело вздохнул.
— Нам нужны как минимум две двери, — поправил его Эдди. — Одна, чтобы договариваться с Тауэром, это точно. Но до того нам нужна вторая, в реальность Сюзанны. Как можно ближе к тому моменту, когда Роланд «извлек» ее. Я хочу сказать, нет смысла появляться в 1977 году и искать этого Карвера лишь для того, чтобы узнать, что в 1971 году он добился официального признания Одетты Холмс умершей. А все ее состояние ушло родственникам в Грин-Бей или Сан-Бернардо.
— Или появиться в 1968 году и узнать, что мистер Карвер закрыл лавочку. Перевел все деньги на свои счета и загорает на Коста-дель-Соль.
На лице Сюзанны отразилось крайнее изумление, которое в других обстоятельствах могло бы вызвать улыбку.
— Поп Моуз никогда такого не сделает! Он же мой крестный!
Джейк смутился.
— Извини. Начитался детективов. Агата Кристи, Рекс Стаут, Эд Макбейн… у них такое происходит постоянно.
— А кроме того, — вставил Эдди, — большие деньги разительно меняют людей.
Она бросила на Эдди холодный, оценивающий взгляд, казалось бы, совершенно не характерный для нее. Роланд, который знал о Сюзанне куда больше Эдди и Джейка, отметил, что с таким вот взглядом она давила лягушек.
— Ты-то откуда знаешь? — спросила она и тут же изменила тон. — Извини,
— Все нормально. — Улыбка Эдди вышла натянутой и неуверенной. — У всех нервы на пределе. — Он взял ее за руку, пожал. Она ответила тем же. Улыбка Эдди стала шире.
— Просто я знаю Мозеса Карвера. Он — кристально честный человек.
Эдди поднял руку, как бы говоря: убедить ты меня не убедила, но тему пора закрыть.
— Давайте разберемся, правильно ли я понял вашу идею, — заговорил Роланд. — Прежде всего ее реализация зависит от нашей возможности вернуться в ваш Нью-Йорк, причем не в один временной период, а в два.
Они помолчали, обдумывая его слова, потом Эдди кивнул.
— Точно. И начать надо с 1964 года. Сюзанна исчезла пару месяцев назад, но никто не потерял надежды на ее возвращение. Она входит, все хлопают. Возвращение блудной дочери. Мы берем бабки, на что может уйти какое-то время…
— Это будет самое трудное — убедить Попа Моуза расстаться с ними, — прервала его Сюзанна. — Когда дело доходит до денег, лежащих в банке, этот человек становится скрягой из скряг. И я уверена, что в глубине души он по-прежнему воспринимает меня восьмилетней девочкой.
— Но по закону деньги твои, так? — спросил Эдди. Роланд видел, что Эдди все еще держится настороже. Реплика «ты-то откуда знаешь» не забылась… пока. И сопровождавший ее взгляд. — Я хочу сказать, он не сможет помешать тебе забрать их из банка?
— Нет, сладенький, — ответила она. — Мой отец и Поп Моуз учредили для меня трастовый фонд, но с 1959 года, после того как мне исполнилось двадцать пять, я могла распоряжаться всеми средствами по своему усмотрению. — Ее прекрасные темные глаза повернулись к Эдди. — Вот, тебе больше нет нужды спрашивать меня о моем возрасте, так? Если ты умеешь складывать, все узнаешь сам.
— Это не имеет значения. — Эдди улыбнулся. — Время — лицо на воде.
Роланд почувствовал, как руки покрылись гусиной кожей. Где-то, возможно, на сверкающем, цвета крови поле из роз, которое находилось от них еще очень далеко, ходяччий труп только что прошел над своей могилой.
— Нам нужны наличные. — Голос Джейка звучал сухо, по-деловому.
— Что? — Эдди с трудом оторвал глаза от Сюзанны.
— Наличные, — повторил Джейк. — Никто не будет брать чек, даже банковский, если он выписан тринадцать лет назад. Особенно на миллионы долларов.
— Откуда ты знаешь об этом, сладенький? — спросила Сюзанна.
Джейк пожал плечами. Нравилось ему это или нет (по большей части, нет), он был сыном Элмера Чемберза. Элмер Чемберз никоим образом не мог считаться хорошим парнем, Роланд никогда не назвал бы его частью Белизны, и его коллеги, менеджеры национальных телевизионных каналов, знали, что в устранении конкурентов с ним мало кто мог тягаться. «Большой охотник за гробами Тивилендии», — подумал Джейк. Элмер Чемберз обычно играл по своим правилам, и справедливость в их перечне не значилась. А он, Джейк, был сыном Элмера и не забыл лица своего отца, хотя временами об этом сожалел.